Единственная дочь. Анна Снокстра

трубку телефона-автомата, даже набирала номер его мобильного. Но затем в голове отдавался металлический стук провалившейся в прорезь монеты, и я клала трубку. Он все равно не захочет говорить со мной.

      Дверь открывается, в комнату заглядывает женщина-полицейский и улыбается мне:

      – Осталось совсем недолго. Принести тебе что-нибудь поесть?

      – Да, пожалуйста.

      Легкое смущение в ее голосе, она смотрит на меня и потом быстро отводит глаза.

      Они попались.

      Она приносит мне картонную коробку с горячей лапшой из соседней забегаловки. Лапша вся в масле и немного разваренная, но еще никогда я так не наслаждалась едой. Наконец в комнату заходит следователь. Кладет папку на стол и выдвигает стул. Он выглядит грубо, с толстой шеей и маленькими глазками. По тому, как он садится, я могу определить, что мой единственный шанс – это сыграть на его самолюбии. Он словно пытается занять как можно больше места, рука лежит на спинке соседнего стула, ноги широко расставлены. Он улыбается через стол.

      – Я сожалею, что все так долго.

      – Ничего, – тихо отвечаю я, широко раскрыв глаза. Я немного поворачиваю лицо, чтобы он видел профиль с синяками.

      – Скоро мы отвезем тебя в больницу, хорошо?

      – Я не ранена. Я просто хочу домой.

      – Так положено. Мы звонили твоим родителям, но пока никто не отвечает.

      Представляю, как телефон трезвонит в пустой квартире Ребекки Винтер. Вероятно, это к лучшему; родители только все усложнят. Следователь принимает мое молчание за разочарование.

      – Не беспокойся, я уверен, мы скоро свяжемся с ними. Они должны приехать сюда и подтвердить твою личность. Потом вы сможете вместе отправиться домой.

      Только этого не хватало – чтобы меня уличили в обмане перед толпой копов. Уверенность начинает меня покидать. Нужно срочно что-то предпринять.

      Я бормочу себе в колени:

      – Больше всего хочу вернуться домой.

      – Я знаю. Осталось недолго, – говорит он утешающим голосом, словно гладит по голове. – Понравилось? – кивает на пустую коробку из-под лапши.

      – Очень вкусно. Вообще, все очень милы со мной, – отвечаю я, продолжая разыгрывать робкую жертву.

      Он открывает желтую папку. Это дело Ребекки Винтер. Пришло время допроса. Мои глаза сканируют первую страницу.

      – Назови свое имя.

      – Ребекка. – Я опускаю глаза.

      – И где же ты была все это время, Ребекка? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы расслышать ответ.

      – Я не знаю, – шепчу я. – Мне было очень страшно.

      – Там был кто-то еще? С тобой?

      – Нет. Только я.

      Он наклоняется ближе, пока его лицо не оказывается в нескольких сантиметрах от моего.

      – Вы спасли меня, – говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Спасибо.

      Я вижу, как его плечи расправляются. Канберра в каких-то трех часах езды. Мне просто нужно чуть поднажать. Сейчас, когда почувствовал себя важной птицей, он не сможет сказать