Расколотые небеса. Юлия Борисовна Шипилова

взгляд девушки при виде него было невыносимо. Рен затряс головой, отбрасывая навязчивый образ. Кем бы ни являлась Ингрид для него в прошлой жизни, он давно принял решение, что до объединения мира не будет думать ни о ком, кроме своей семьи. Если ради достижения цели требовалось пожертвовать девушкой, он был готов это сделать.

      Просто раньше Рену казалось, что это дастся ему куда легче.

      Припаркованную у ворот дома машину Рен заметил сразу. Большая, черная, она просто источала запах больших денег, а это значило, что особняк посетили необычные гости. К Антрейтам с самого разлома не заглядывал никто сколько-нибудь влиятельный, и у Рена имелась неплохая идея по поводу того, что мог навестить семейство сегодня.

      Худшие ожидания подтвердились, когда, стоило парню переступить порог, на него набросилась Хельга. Высокая, седая женщина с грубоватыми манерами являлась бессменной домработницей семейства вот уже двадцать лет и на сегодняшний день была единственной, чьи услуги Антрейты могли позволить.

      – Рен, что происходит? – задала вопрос она, не успел тот закрыть дверь, – Тут какие-то двое мужчин сидят с самого утра, дожидаются тебя. Очень серьезного вида. Ты опять натворил что-то?

      В прежние годы жалующиеся на плохое поведение подопечного учителя были нередким явлением в доме Антрейтов, так что предположение Хельги имело под собой определенную почву. До организации Фронта Рен нередко срывал раздражение на окружающих, а его высокомерие и жестокие шутки нередко навлекали на голову непокорного ученика неприятности разной степени серьезности. В последние два года Маргарет Антрейт по поводу сына никто не беспокоил, и это обстоятельство вкупе с остальным, наполняло Рена плохим предчувствием.

      – Ничего я не натворил, – буркнул молодой хозяин, отодвигая Хельгу с пути, – Где мама?

      – Развлекает гостей, где же, – проворчала служанка. За проведенные с Антрейтами годы Хельга стала скорее кем-то вроде дальнего родственника, чем обслугой, и могла позволить непочтительный тон. Рен пробормотал в ответ что-то недовольно-невразумительное и поспешил на выручку.

      Мать в компании с двумя одетыми в черные костюмы мужчинами, Рен обнаружил в гостиной. Маргарет, образец превосходного воспитания, вела себя так, словно подобные визиты были для нее в порядке вещей, и как ни в чем ни бывало пила чай, принесенный Хельгой. Гости, чьи лица были настолько одинаково-безразличными, что Рен всерьез засомневался в способности их различать, с каменными выражениями сидели напротив, односложно отвечая на вопросы пытающейся поддержать светскую беседу хозяйки.

      – А вот и Рен, – обрадовалась Маргарет, увидев входящего сына, – Лоренс, эти люди говорят, что хотят побеседовать с тобой по важному делу. Они работают на Расмуса Беренсена.

      Мысленно Рен попросил прощения у матери. Вчерашним вечером он позвонил домой, сказав, что задерживается и заночует у одного из друзей. Памятуя о том, как болезненно та восприняла в свое время предательство Беренсена, он не упомянул имя политика,