Князь Пустоты. Книга третья. Тысячекратная Мысль. Р. Скотт Бэккер

с трудом выговорил Ахкеймион. – Я не понимаю…

      – Дай их… Уйди!

      – Ксин… Ты должен объяснить мне!

      – Уйди!

      Ксинем крикнул так яростно, что Ахкеймион уставился на друга в изумлении.

      – Ладно, – пробормотал он, направляясь к дверям. Желудок сводило и поднимало рывками, словно Ахкеймион шагал по морским волнам. – Ладно.

      Он резко распахнул двери, но по какой-то странной причине на несколько секунд задержался на пороге, а затем захлопнул их, убедив слепого в своем уходе. Он затаил дыхание и глядел, как его друг шагает к западной стене, вытянув левую руку перед собой, а в правой сжимая окровавленную тряпицу.

      – Наконец-то, – прошептал Ксинем, всхлипывая и смеясь одновременно. – Наконец…

      Он продвигался по стене налево, ощупывая ее растопыренной ладонью. Небесно-голубые панели и нильнамешскую пастораль пятнали кровавые отпечатки. Добравшись до зеркала, он пробежал пальцами по раме из слоновой кости и остановился прямо перед стеклом. Он вдруг замер, и Ахкеймион испугался, что Ксинем услышит его хриплое дыхание. Пару секунд казалось, что Ксинем смотрит в зеркало пустыми дырами, что зияли на месте его некогда веселых и отчаянных глаз. Этот слепой испытующий взгляд был жаждущим.

      И Ахкеймион с ужасом увидел, как Ксинем развернул тряпицу, поднес пальцы к одной глазнице, затем к другой. Когда он опустил руки, из складок кожи уже косили слезящиеся глаза Ийока.

      Стены и потолок качнулись.

      – Открывайтесь! – взвыл маршал Аттремпа. Он обводил своим мертвым кровавым взглядом комнату, на миг остановившись на Ахкеймионе. – Открыва-а-айтесь!!!

      И он заметался по комнате.

      Ахкеймион выскользнул за двери и убежал.

      Элеазар сидел в темноте, сжимал друга в объятиях и укачивал его, понимая, что обнимает еще бо́льшую темноту.

      – Ш-ш-ш…

      – Э-эли, – выдохнул глава шпионов. Он дрожал и плакал, но казался вялым даже в страдании.

      – Тс-с, Ийок. Ты помнишь, как это – видеть?

      По телу раба чанва прошла дрожь. Голова качнулась в пьяном кивке. Кровь сочилась из-под льняной повязки, чертя темные дорожки на щеке.

      – Слова, – прошептал Элеазар. – Ты помнишь слова?

      В колдовстве все зависит от чистоты смысла. Кто знает, на что способна слепота?

      – Д-да…

      – Тогда ты невредим.

      Глава 4. Энатпанея

      Подобно суровому отцу, война заставляет людей стыдиться и ненавидеть свои детские игры.

Протат. Сто небес

      Я вернулся с войны совсем другим человеком – по крайней мере, моя мать постоянно попрекала меня этим. «Теперь только покойники, – говорила она, – могут выдержать твой взгляд».

Триамис I. Дневники и диалоги

Ранняя весна, 4112 год Бивня, Момемн

      Возможно, думал Икурей Ксерий III, сегодня будет ночь сластей.

      Из императорских покоев в Андиаминских Высотах Менеанор казался широким блюдом, сияющим в свете луны. Ксерий не мог вспомнить, когда видел Великое море таким неестественно спокойным. Он хотел было позвать Аритмея,