Пыльца в крови. Фима Кибальчич

и изуродованным.

      – Орфорт престранное место. Два затяжных природных цикла – это еще можно понять. Но два различных способа видового развития в разные циклы – это совершенно невероятно. Агрессивная, хищная генетическая эволюция – в теплом поясе и социальная – в холодном. Все равно что две личности в одном теле, и одна сменяет другую от зимы к лету. Может, одно «я» не выносит другое? Было бы забавно.

      Следователь помолчал, одним махом опрокинул в себя чашку характерно пахнущего чая и добавил ядовито:

      – Хотя многие из нас и без всяких там поясов и циклов любят и ненавидят сами себя.

      Тиму трудно было понять, о чем говорит Ларский.

      Он знал, что пока планета Орфорт находится в Поясе тепла, разумные существа развиваются, осваивая генетическую информацию на планете. Причем весьма хищным способом – уничтожая, поглощая и встраивая в свои клетки другой живой генетический материал планеты, который позволяет им принимать любую форму, становиться кем угодно, в зависимости от их желаний, сильных и страшных.

      Когда планета на несколько десятков лет входит в Пояс холода, изоморфы прекращают поглащать все живое, развивают социальное взаимодействие, выстраивают союзы, обзаводятся постоянными партнерами. Хотя наверняка это человечество не знало, поведение плантиморфов в период холода описывалось моделью, построенной Центральным компьютером Земли. Исследовательска экспедиция наблюдала за Орфортом только в Поясе тепла. А это был ад.

      Тим содрогнулся.

      Насколько далека вся теория от настоящей жизни этой безумной планеты, где даже подмерзшая и совершенно черная земля легко впитывает обильно текущую кровь.

      На черной вздыбленной земле брошенная голова Рея была видна издалека. Ее невозможно было не заметить, невозможно было оторвать от нее глаз. Белый открытый лоб, бескровная щека. И Тим смотрел на Рея сквозь слезы, когда Ирт в первый раз проник в него.

      – Нет, – прошептал он, – личность одна…, которую он выберет. Какую пожелает.

      – И что же влияет на его желания и на его форму? – серые глаза так и впились в Тима, и он, не зная, что сказать, сдавил пальцами пустой бокал.

      – Я, капитан, обменивался словами с голограммой, так сказать, прародителя этого… Ирта. Если честно, он больше всего напомнил мне… – Ларский потер нос, помогая подобрать слова, – мокрого червяка.

      Тим неопределенно буркнул.

      – И вот сын этой болотной пиявки проползает через космос, заявляется на Землю, мимо всех кордонов, защит и систем слежения и превращает трехметрового, бронированного инсектоида в фарш. А еще называет себя Ирт Флаа. Почти имя, почти человека. И выглядит как человек. Я задаю ему вопросы, а он качает головой, растягивает губы и молчит. А я даже представить не могу, какой компот творится в голове у этого… выползня с планеты Орфот.

      О… это вовсе не компот, хитрец следователь, – это кровавая плазма.

      – Хочешь посмотреть дело, капитан?

      Тим едва успел поймать синюю гладкую картонку, скользнувшую к нему по почти