Тучи и солнце. Татьяна Викторовна Нартова

остановок парень идет пешком. Ноги сами несут его знакомым маршрутом. Что это: мышечная память или память сердца? Глеб и сам не знает, почему впервые ему не хочется никуда торопиться, прочувствовать подошвой каждую выбоинку в асфальте, вдохнуть воздух, ощутить смесь городских запахов. Последний раз рыжий являлся сюда накануне Нового года, то есть почти три месяца назад. Но впечатление было такое, будто Глеб отсутствовал раза в четыре дольше.

      Родная калитка возникла совершенно неожиданно. Небольшой палисадник за заборчиком, пока укрытый грязно-серыми клоками снега. И небольшой домик с резным крылечком, так и приглашающим взойти на него и посидеть в тени растущей рядом сирени.

      Стоило Глебу отворить щеколду, как со двора послышался собачий лай.

      – Кто там, Айза? – Из ворот вышла пожилая женщина. – Чего вам надо?

      – Ба, привет! – Глеб вышел из-за укрытия кустов. Старушка сощурилась, приглядываясь к гостю.

      – Глебка, внучок! Ты же вроде собирался на майские приехать.

      – Собирался. А потом передумал. Соскучился я, – приобняв бабушку, признался парень. – Или ты против?

      – Ой, придумаешь тоже! Как я могу быть против? Только надо было предупредить, я бы наготовила побольше. Блинчиков твоих любимых, и соляночки. Пойдем-ка в дом, все мне расскажешь. Как работа, как там этот твой дружок Артемий?

      – Да все по-старому, – отмахнулся Глеб, проходя вслед за старушкой во двор. – А я смотрю, ты тут теплицу организовала. Ничего себе!

      Рядом с одним из сараев возвышалась небольшая постройка, покрытая карбонатом и пленкой. Внутрь тянулись какие-то шланги, а сверху громоздилась пластиковая бочка.

      – А, это… Да соседский паренек помогает. Может, помнишь его, Лешка.

      – Крашенный, что ли?

      – Почему крашенный? – не поняла бабушка.

      – Ну, волосы у него такие странные, словно мелированные, – пояснил Глеб. Откуда-то из-за угла выскочила дворняга и начала носиться вокруг людей. – Айза, Айзочка!

      – Да, да, он самый.

      Рыжий присел на корточки, позволяя собаке обнюхать себя и вылизать мокрым языком лицо. Удивительное дело, но его обычная брезгливость в случае с Айзой не работала.

      Глеб до сих пор видел в ней того несчастного, покалеченного щенка, спасенного им десять лет назад. Так матери видят в своих сорокалетних сыновьях не взрослых, состоявшихся мужчин, а те розовые комочки, что впервые кричали у них на руках. Может, глупо прибегать к подобному сравнению, но Глеб чувствовал себя отцом и матерью Айзы одновременно. Во всяком случае, хлопот с ней в свое время было не меньше, чем с человеческим детенышем.

      Бабушка неодобрительно смотрела на внука, но не вмешивалась. И лишь когда они вошли в дом, заметила:

      – Теперь придется с мылом умываться. Не давай ей такое проделывать. Неизвестно, какая зараза у нее в пасти живет.

      Пока внук тщательно приводил себя в порядок в небольшой ванной, старушка успела накрыть на стол. «Обед для нищих», как она выразилась, включал большущую миску наваристых щей, кусок