Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922. Виктор Минут

но я прирабатываю себе починкой часов и слесарными работами.

      – Ну уж это ни в чем не сообразнее. Генерал, и чинит часы! Нет уж, поезжайте лучше в город подобру-поздорову.

      – Куда же я поеду, когда в городе нигде у меня нет пристанища и нет средств для жизни.

      – А это уже не наше дело. Вы в свое время, перегоняя нас с места на место, выселяя из одного города, не разрешая жить в другом, не заботились о том, куда нам деться. Теперь нас так же мало интересует, куда вы денетесь.

      Комиссар был из евреев и, очевидно, намекал на черту оседлости{133}. Тем разговор и кончился.

      В тот же день из любопытства пошел я в пролетарскую столовую «Имени комиссара Володарского» (он же Коган){134}, убитого в Петрограде весной 1918 года. На видном месте, подобно царским портретам, висели большие фототипические портреты Ленина, Троцкого и Володарского. Вокруг грязь, мерзость, беспорядок. Обед стоил четыре рубля и состоял из так называемых щей, в сущности воды, в которой плавало несколько лепестков кислой капусты и маленькие кусочки сушеной воблы, и затем полрыбки той же сушеной воблы, поджаренной на каком-то жиру и обсыпанной вместо сухарей овсяными высевками, и двух отварных картофелин. Хлеба ни крошки. Для того чтобы утолить нормальный аппетит, надобно было бы съесть по крайней мере четыре таких обеда. Несмотря на такую высокую цену и скудность обеда, столовая была полна, и все заготовленные обеды не только расходились полностью, но даже не хватало многим желающим.

      Глава X. Вторичный призыв меня на службу и мое бегство

      Итак, когда я избавился от одной беды, пришла другая. Я освободился от службы в Красной армии, но надо мной повис дамоклов меч выселения. По собственному почину выселяться я не хотел, поэтому решил ждать принудительного выселения. К этому я начал постепенно готовиться, ликвидируя свои дела в деревне и строя различные предположения, как и чем я буду жить в городе и в каком. Но вот новая беда пришла не с той стороны, откуда я ожидал ее.

      Но прошло и месяца после моего возращения к себе в усадьбу, как в январе 1919 года ко мне вновь начали присылать анкеты из волостного комиссариата, опять все с теми же пунктами, иногда лишь стоящими в другом порядке.

      Я приписывал это тому, что сменились военные комиссары. После землемера, который был очень приличным человеком, был назначен бывший урядник[46], «пострадавший» при старом режиме за взяточничество и какую-то уголовщину. Его сменил какой-то бывший солдат. Но причина, как оказалось, была иная. И вот в начале марта (по новому стилю) я получил так же внезапно, как и в первый раз, предписание явиться в уездный город на переосвидетельствование, которому подлежат все офицеры без исключения, независимо оттого, по каким болезням они не были бы освобождены. Кроме того, там же упоминалось, что ст. 37 расписания болезней, в числе некоторых других статей, отменялась{135}. Предписание я получил утром 5 марта, а переосвидетельствование в уездном

133

Чертой оседлости называлась в Российской империи граница территории, за пределами которой евреям запрещалось постоянное жительство. Она охватывала 15 южных и юго-западных губерний, а также все 10 губерний Царства Польского. При этом на целый ряд категорий еврейского населения черта оседлости не распространялась: на купцов 1-й гильдии (с домочадцами, слугами, приказчиками и др.), почетных граждан, военнослужащих, отслуживших в армии унтер-офицерами и офицерами, лиц с высшим образованием, отслуживших в армии рекрутов, ремесленников, прислугу и т. д. Выселение же применялось лишь в случае нарушения закона, а не по произволу местных властей.

134

Автор ошибается: настоящими именем и фамилией революционера, известного под партийным псевдонимом В. Володарский (11.12.1891–20.06.1918) был не Коган, а Гольдштейн Моисей Маркович. Он в 1905 г. вступил в Бунд, затем примкнул к украинским социал-демократам, активно участвовал в антиправительственном движении, арестован был только в 1911 г. Приговорен к ссылке в Архангельскую губернию, но уже в 1913 г. по амнистии освобожден, после чего эмигрировал в США, где с Л. Д. Троцким и Н. И. Бухариным издавал газету «Новый Мир». В мае 1917 г. прибыл в Россию, вступил в РКП(б), стал членом Президиума Петросовета и Президиума ВЦИК. В 1918 г. назначен комиссаром печати, пропаганды и агитации Союза коммун Северной области. Руководил разгромом небольшевистской печати, организовывал подтасовку результатов выборов в Петросовет, став для всех «главным душителем свободы слова». Был убит в Петрограде боевиком партии эсеров.

46

Это звание в казачьих войсках: старший урядник соответствовал в армии званию старшего унтер-офицера, младший урядник – младшему унтер-офицеру.

135

Подобные мобилизационные мероприятия проводились на местах с начала 1919 г. Широкие масштабы они приняли несколько позже – летом 1919 г. Так, 27 июня 1919 г. председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий направил во Всероглавштаб телеграмму с требованием принять «самые энергичные меры к пополнению армии лицами командного состава», для чего «аннулировать не менее 75–80 % данных отсрочек». Управление по командному составу разработало инструкцию губернским особым комиссиям, которые должны были рассмотреть дела «всех без исключения кадровых офицеров», при этом предоставленные ранее отсрочки бывшим офицерам «следовало считать аннулированными».