Туркестан в имперской политике России: Монография в документах. С. Н. Абашин

естественно (судя по неизменившимся штампам обращения и стилю заявлений «туземцев») приравнивался к статусу былого «хакима/бека», то есть главы администрации Кокандского ханства.

      В начале своей карьеры «первого завоевателя Средней Азии» М. Черняев признавался в частных письмах, что одно дело завоевание, и совсем другое – «управление инородцами», веру которых он привык воспринимать как чуждую и даже враждебную[41]. Однако он довольно быстро справился с естественными для офицера армии Российской империи фобиями и научился адаптироваться к условиям, когда управление завоеванными территориями требовало других подходов и стратегий и даже веротерпимости.

      Первый опыт «столкновения» с обычаями «туземцев» и затем попыток осторожного сочетания «их магометанских законов с законами Империи» М. Черняев получил еще при взятии Аулие-ата, точнее, когда приступил к «водворению в нем порядка». Много позже, изучив все документы и переписку того времени, российский военный инженер и исследователь А. Г. Серебренников написал, что Черняеву удалось вполне «замирить город не силой, а введением основ самоуправления и полного невмешательства в религиозные дела». В основе этого самоуправления М. Черняев предпочел увидеть (видимо, не без подсказки своих советников из мусульман) Совет из авторитетных в городе семерых аксакалов (старейшин), которых назначал бек, тоже, в свою очередь, избранный горожанами с утверждением М. Черняева. Они не только управляли городскими делами, но и вершили суд. Поначалу Черняев совершенно отказался что-то менять в формах наказания, которые здесь были заведены издавна (отсечение рук за воровство или смертная казнь за рецидивы или более тяжкие преступления)[42]. Позже он назначает комендантом Аулие-ата полковника Богацевича и настаивает, чтобы русские войска «не делали никаких обид» местным жителям, не лезли в их огороды, сады, отгоняли грабителей скота, вели патрулирование города и окрестностей с местными «джигитами» и т.п. Взаимные обязательства между горожанами и российскими войсками были зафиксированы на бумаге и получили временную силу[43].

      Примерно такие же распоряжения по «управлению» Черняев успел сделать и в Чимкенте, хотя уже тогда его главной целью был Ташкент[44], после завоевания которого он в полной мере использовал свои идеи относительно форм «местного самоуправления» и своего понимания конфессиональной политики на окраине Российской империи. В письме полковнику Полторацкому[45] (15 авг. 1865 г.) он не без гордости писал как о своей гениальной находке оптимального решения вопроса «управления вновь завоеванным краем», использовав, например, «превосходное устройство здешней полиции» (то есть службу мирьиабов) и сумел установить полную безопасность в городе. Он добавил, что использует «избираемых народом лиц не только в общественные должности но и на духовные места»[46].

      Наряду с введенными формами местного самоуправления особенно уникальной можно признать конфессиональную

41

Михайлов А. Михаил Григорьевич Черняев. СПб., 1906. С. 78.

42

Туркестанский край: Сборник материалов для истории его завоевания. Собрал полковник А. Г. Серебренников.Ташкент, 1914. Т. XVII. С. 141; MacKenzie D. The Lion of Tashkent: The Career of General M. G. Cherniaev. University of Georgia Press, 1974. P. 68-70.

43

Туркестанский край: Сборник материалов для истории его завоевания. Собрал полковник А. Г. Серебренников. Ташкент, 1914. Т. XVII. С. 145-147.

44

Там же.

45

Полторацкий Владимир Александрович (1830-1886). С 1 декабря 1863 г. являлся начальником Азиатского отделения Главного управления Генерального Штаба (позже – заведующим Азиатскими делами Штаба). С 25 марта 1868 г. по 21 апреля 1878 г. был военным губернатором Семипалатинской области.

46

ЦГА РУз. Ф. И-164. Оп. 1. д. 3. л. 1-3 об.