Высматриватель. Юна Анатольевна Летц

выглядел удивлённым, прохожий играл свою роль прохожего, он прищурился и сказал: как, вы не знаете? Это же театры памяти. – Театры памяти? Прохожий кивнул, и высматриватель перенёс этот кивок на себя, прошёлся волной и ощутил внутри некое полузабытое чувство, это было любопытство – то самое, тёплое парное любопытство, и он прижался к нему стенками своего организма и сразу получил такой импульс особого содержания, и стоило бы войти.

      Он пошёл по направлению к входу. Там стояла веснушчатая китаянка с большой мглой в глазах, она раздавала одноразовые платочки – для смеха и слёз – и была такая… исполнительная. Гюн взял один из её даров и только хотел промокнуть себе лоб, но увидел, что это платочки-инструкции, он бегло осмотрел всевозможные маршруты и двинулся по направлению вперёд. Вокруг стояли непонятные стены, но здания никакого не было, они стояли сами по себе, и там какие-то объявления, Гюн хотел подойти поближе, но тут явился человек, он вырос человеческой полосой препятствия, и приторной концентрации улыбка болталась на средней части его лица.

      – Здравствуйте, меня зовут Антон, я менеджер по работе с парнями. Вам чем-нибудь помочь?

      – Я ищу знакомого…

      – И я непременно подскажу вам, как пройти к нашему удобному поиску друзей, а сейчас прослушайте краткую информацию о том месте, в котором вы оказались.

      Менеджер по парням достал из папки два металлических листа, один отдал гостю, второй оставил себе, потом начал корёжить этот лист – выяснилось, что это раскладной стул. Гюн повторил процедуру со своей пластиной, и они присели.

      – Добро пожаловать в театр памяти, – начал менеджер свой неспешный рассказ. – Раньше, когда не было слов, люди держали в головах целые предметы – там стояли разные виды деревьев, горы и природные явления. Это было по-настоящему больно: горы царапались, океаны давили на память… С помощью слов интеллект освободился от этих громоздких конструкций и стал мыслить знаками. Иногда в течение мысли у вас в голове темнота, но, тем не менее, мысль совершилась. Вот оно – «горы сворачивать», конвертировать в слово, и весь окружающий мир перешёл в знаки, а человек вылечился от этих постоянных распуханий головы, от этих обвалов внутри…

      «Как-то он очень издалека пошёл, – подумал Гюн. – Но ничего так, живенько».

      – Магия божественных воплощений переливалась из мировой памяти в миры поэзии и ораторского искусства, в компактные тела художественных произведений. Вначале были стихи, ещё письма, потом дневники – так люди учились помнить, сперва они просто констатировали реальность, но со временем могли придумывать целые миры, и теперь необязательно было чему-либо существовать на самом деле. Появились первые специальные места для высматриваний. Люди учились видеть. Из поколения в поколение. Память давала власть над природой. Театры памяти стали моделями небес и преисподней, превратившись в чудесное, почти магическое средство для упражнения памяти…

      – Тут