Менестрели врать не будут. Домна Токмина

клуб и соседние кабинеты за неимением других подчиняющихся им объектов и строгим голосом вопрошали:

      – Спокойно ли на объекте?

      Можно подумать, что если случится пожар или прорвёт канализацию, в первую очередь грудью заслонит от беды ни кто иной, как этот боец невидимого фронта.

      Мэр объяснял это просто:

      – Граница рядом. Враг не дремлет.

      Тогда у населения возникал вопрос:

      – Неужели мэр на своих подчиненных надеется больше, чем на всех пограничников России? Может, тогда убрать все войска и поставить в дозор чиновников из Сидристовки. Тогда спать можно будет спокойно.

      Но в эту идиллию, как всегда, вовлеклась Зойка Кобрина, и внесла смуту. Народ стал сомневаться. Досидентка взывала на том же постаменте, где всегда руководил субботником мэр:

      – Очнитесь! Когда правит отдельно взятый дурак, мнение создается обо всем государстве!

      Кузькин из окна кричал, как поджаренный, боясь поговорить с инакомыслящей с глазу на глаз:

      – Кобрина, уймись, ты призываешь к свержению. Есть статья.

      – Где я призываю? Кто слышал? – насмехалась диссидентка.

      – А дураком кто назвал? – вступил в дебаты Кузькин.

      – Это Вы сказали. Я Вашу фамилию не озвучивала, – просто издевалась над Пантелеймоном митингующая.

      В таких перепалках Зойка всегда выходила победителем.

      – С чиновниками в России бороться бесполезно. Когда с ними начинают бороться, их становится еще больше. Отсюда русская народная сказка, – разъясняла народу Кобрина, – отрубил царевич голову Змею Горынычу, а на отрубленном месте еще две вырастают. Оппозиция нужна, чтоб боялись и сильно не наглели. Вот поэтому у народа всегда появляется Иван-дурак, который вроде и не соображает, когда идет на верную смерть, но, не смотря на все трудности, становится героем.

      Мэр не понял:

      – Ты что имеешь в виду: я – Горыныч или Иван-дурак?

      – Каждый должен определиться внутри себя сам, – философствовала последовательница фэн-шуя.

      У мэра поехал фасад:

      – Иди отсюда и философствуй у себя на кухне. Постамент не для тебя строили, и нечего тут торчать, население возмущать.

      Народ, видя, что про него уже заговорили верхи, стал стекаться к месту трибуны.

      – А ты, избранец народный, сегодня есть, а завтра нет. Отчитайся, что ты хорошего сделал для села, только не путай – село отдельно, ты-отдельно, – размахивала рукой Зоя.

      Мэр в негодовании вылез из форточки подальше, чтоб виднее было. Но достойного отпора народ не дождался: мэр застрял. Опасаясь стать посмешищем, он руководил секретаршей, чтобы та побыстрее его втянула в комнату, было очень щекотно и мэр заливался смехом.

      – Ты еще смеяться над избирателями будешь? – гневно произнесла Зойка. – Народ, он над нами смеется? Ему смешно, что мы не доедаем, не доживаем…

      На аппаратных Кузькин работал на публику, орал так, что местные собаки закрывали лапами уши и затаивались