Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов

большевиков выступал старый еврей и рассказывал, что партия посылает на фронт своих агитаторов для разъяснения бессмыслицы войны. Вести разъяснения под лозунгом «Долой войну!» Я спросил, могу ли я выехать на фронт по их путёвке. Еврей ответил: «Приходите завтра». Дал адрес. Я пришёл. Со мной беседовали попеременно два еврея часа по два. На второй день я подал рапорт о посылке меня на фронт командиру полка. Через два дня документы были готовы. Получив у большевиков 12 000 рублей, я выехал в действующую армию. В вагоне нас таких ехало шесть агитаторов. Агитатор ничем не рисковал, если его арестовывали, то ничего с ним сделать не могли – смертной казни на фронте уже не было. Первым из агитатров, что ехали в вагоне, сработал я. Я организовал «побег» двух казаков из сотни. На самом деле они уехали по документам.

      Мы, шесть офицеров нашего полка, создали тайное общество по уничтожению большевистских агитаторов. Мы выявили и уничтожили двенадцать человек. Конечно, это была капля в море. Обратились за помощью к командиру полка, он только плечами пожал да руками развёл, мол, Керенский отменил смертную казнь. Теперь я вижу, что у них с Лениным был сговор. Вы, Константин Дмитриевич, можете договариваться о молебне на послезавтра.

      – Обязательно договорюсь, – пообещал Костя.

      – Тогда, как говорят, по коням, вольт налево и с Богом марш-марш, – прапорщик пожал всем руки и, не касаясь стремени, взлетел в седло.

      Степура, слушая прапорщика Калинина, не заметил, как от него ушли все его сторонники, кроме Ивана «Красненького» – Ивана Павловича Горшкова, Платонова Платона Платоновича и Гришки Лисичкина – сына казака, лишённого казачьего звания, земельного надела и высланного в Сибирь без права возвращения в Область Войска Донского за конокрадство. После схода они впятером с агитатором собрались у Степуры дома.

      За обедом агитатор говорил:

      – Прапорщик Калинин для нас страшнее трёх полков казачьей кавалерии. Его надо немедленно уничтожить. Надо пробраться в хутор, куда он поехал, выследить и пристрелить. Сможет Горшков это сделать?

      – Горшков этого не сделает. Я там никого не знаю. Приткнуться некуда. Я убью Калинина, меня поймают и на распыл. А мы, казаки, обучены воевать по принципу: «Побеждай, но оставайся живым». Вы с удовольствием отдали бы за одного прапорщика Калинина нас всех. Если поедете со мной, то я поеду с вами. Стрелять буду из вашей винтовки. Если поймают нас, то я скажу, что стрелял агитатор, а меня он взял с собой под наганом, чтобы путь-дорогу ему показывал. Вас будут щекотать, а меня отпустят. Вы согласны?

      Глава четвертая

      Триста казаков привёл прапорщик Калинин со степных хуторов к церки. В церковной ограде уже стояли сто восемьдесят казаков, желающих присоединится к его отряду.

      Обедню служили во дворе. После молебна прапорщик вывел свой отряд и скомандовал:

      – По коням!

      Отряд построился в походную колонну. Прапорщик подъехал к атаману:

      – Филипп Филиппович, станьте на ступенях