Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов

два часа, напоили и пошли. Дорогой, как только балочка с травой, останавливаемся, кормим. Пришли, Наташа к приемщику. Подпрыгнула, поцеловала его в щечку, скот сдали. Получили: восемьдесят четыре тюка мануфактуры, четыре ящика хозяйственного мыла, два ящика яичного, мешок мелочи и двадцать семь мешков сахара.

      Когда мы подъехали к Поду, выскочили пять верховых и намётом идут за нами. Видимо, хотели подержать нас за карманы. Но Наталья всё предугадала. С нами было трое воронежских. Она им дала ваши двуствольные ружья, себе взяла винтовку и дали по нагоняющим два залпа. Те остановились, а потом поскакали в обратную сторону.

      – Наталья легко себя вела? – спросил Михаил.

      – Что ты, Михаил Иванович, чистейшие ваши женщины. Я с ними давно живу, всё знаю. Когда мы ехали домой, я сказал Наталье: «Пересаливаешь, можно вызвать насилие со стороны мужчин».

      Она достаёт из кармана брюк наган и говорит: «Вот мой защитник».

      Вот такая она, Наташа. Купила Наташа наган у белого артиллериста за три бутылки самогона. И ещё двадцать патронов к нему отдельно за бутылку.

      А купила она наган потому, что к артиллеристам, стоящим у вас, ходил земляк, прапорщик, такой ловкий и красивый, с усиками на английский лад, голубоглазый. Красавчик. Стал ухлёстывать за Наташей. Вот тут она и купила наган. Спала она в малой арбочке, под пологом. Видит Наташа ночью, что красавчик заглядывает к ней в арбу. Она выглянула из-под полога и говорит: «Уйди, а то убью как кобеля».

      А он с насмешкой: «Стрелец из двуствольного аппарата? Лучше подвинься, да я залезу».

      Наташа подняла наган и ещё говорит: «Уйди добром, а то убью».

      Он не уходит, скалится. Наташа стрельнула ему под ноги и захватила второй палец на правой ноге. Красавчик взвыл, взвился выше арбочки и молнией кинулся к калитке. Но калитку открывать не стал, а махнул через забор. Дежурный артиллерист стрелял в него, но, видимо спросонья, не попал. Через неделю пришёл, Наталья его увидела, сразу сказала: «Так вот, прапор, знай теперь, что за любовь надо платить. А ты хотел, не говевши, просвиру съесть. А бегать ты умеешь здорово, и сигать через забор умеешь».

      После этого прапор старался с Наташей не встречаться.

      Екатерина Ивановна всех, кто ей помогает, одарила полотном. Нам с Иваном Белым дала на двоих тюк темно-серой шерсти и тюк бязи. С Марией Фоминичной Екатерина Ивановна разделили тюк шерсти, тюк льняного полотна.

      Убрали полотно под первый амбар. Боялись, что «саранча» вернётся.

      Вот куда ты едешь. Если у тебя фактически ничего нету, так у тебя есть возможность поступить в опекуны, и за счёт опекаемых жить, и впоследствии нажить себе корову, бычат. А вот мне куда деваться? Завтра утром приду убирать лошадей, а ты мне скажешь:

      «Спасибо, Иван Семёнович, за помощь, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах». Что мне тогда делать? Ложись на дороге и протягивай ноги, умирай сам и умирай семейство.

      – Я, Иван Семёнович, думаю, что нам вместе будет жить и легче, и кормнее. Возле такой