Не держи на него зла (сборник). Анна Лучина

p>

      Бурливый перекат вновь рыбу бьет в висок.

      А надо ли любить? Цена любви такая,

      Что кости превращает в расплавленный песок.

      Вопросы с каждым днем всё больше горбят спину.

      Растёт заплечный груз, уж виден бугорок.

      А кто-то поглядит и скажет: «Это – крылья»

      Но я им не поверю. Ну, не летают люди.

      Икар – и тот не смог.

      Не держи на него зла

      Рассказ

      Ветви старой сливы были корявые и скользкие. Стоять на них было непросто. Одной рукой надо было держаться за шершавый, заляпанный седым лишайником ствол, а другой – осторожно смахивать с ресниц бусинки слез.

      Солнечные лучи, как раскалённые гвозди, легко прожигали плотные темно-зелёные листья старого дерева и роем злых ос жалили глаза.

      Подслеповато жмурясь, отчего губы сами растягивались в улыбку, Блаженка зачарованно разглядывала сливы сквозь тонкую золотую пелену.

      Сливы были крупные, с множеством оттенков лилового цвета. Одни – нежно-сиреневые с белым, как пепел, налётом. Другие – темно-бордовые, почти чёрные, как отполированный опал. Сочные сливы мерно качались на тоненьких ножках, как новогодние шары на ёлке, поблескивая гладкими, упругими боками. И дразнили своей красотой и спелостью.

      Прежде чем сорвать сливу, Блаженка чуть сдавливала её пальцами, придирчиво разглядывая со всех сторон. Самыми сладкими были сливы, нежная кожица которых слегка треснула, и из желтой трещинки вытекали янтарные мясистые пузыри…

      Вдруг неземную, почти космическую тишину утра расколол сухой короткий выстрел и надрывный, резкий гортанный крик. Словно кто-то не кричал, а выдавливал колючие звуки из больного сухого горла.

      Блаженка вздрогнула и застыла в ужасе, почувствовав, как предательски задрожала хрупкая ветка под её ногами. Красноватый сок раздавленной сливы, липкой змейкой потек по запястью руки.

      Еще секунду назад казалось, что они одни в целом мире: Блаженка и эта старая дикая слива, растущая на дне каменистого горного ущелья. Секунду назад мир был радужным, добрым, приветливым и щедрым, но…

      Крик повторился, и Блаженка невольно повернула голову в ту сторону, откуда он доносился.

      По узкой, извилистой, как веревка, тропинке, потрясая охотничьим ружьём, бежал седой бородатый старик в длинной черной рубашке и светлом овчинном жилете, накинутом поверх неё. Старик был не один. За ним, припадая на одну лапу и постепенно отставая, семенило грязное лохматое чудовище – огромная кавказская овчарка.

      На старике были разбитые кирзовые сапоги, смятые в гармошку, поэтому старик скорее торопливо ковылял, чем бежал, поднимая за собой облачка рыжей пыли.

      Овчарка, на которой шерсть висела неряшливыми клочьями вперемежку с комьями грязи, вывалив мокрый язык, неохотно плелась за хозяином.

      Старик остановился. Обернулся и грозно крикнул на собаку на непонятном, резком языке. Пристыженная овчарка прибавила хода, обогнала хозяина метров на двадцать и опять начала потихоньку отставать.

      Старик вертикально вскинул ружьё и снова выстрелил. Эхо выстрела мелкой дробью раскатилось по всему ущелью. Вразнобой закричали птицы, утробно, с всхлипами, будто кашляла, залаяла собака старика.

      У Блаженки от страха потемнело в глазах…

      Перед отъездом в Грузию Блаженка зашла в отделение милиции за разрешением на пребывание в приграничной зоне.

      – Простите. Мне к вам? – робко спросила Блаженка, заглянув в кабинет, на который ей указал дежурный милиционер.

      Хмурый странный мужчина лет сорока, в белой рубашке с коротким рукавом, сидел в маленькой, почти пустой, комнате и сосредоточенно перебирал желтыми прокуренными пальцами пухлую стопку бумаг на своём столе.

      За его спиной на бежевой, как пресное тесто, стене висел плакат. Женщина в красной косынке, оглядываясь назад, испуганно прижимала указательный палец к губам. «Молчи…», – прочитала Блаженка. Дальше надпись на плакате загораживала коротко стриженая голова незнакомца.

      Не услышав ответа, Блаженка почему-то оробела, аккуратно присела на край стула, придвинутого к столу с другой стороны, и тоже принялась молчать. Она была неприятно удивлена. Она думала, что всякие там справки-бумажки выдают пожилые, неопрятные тётеньки, как в паспортном столе. А тут…

      Странный человек бегло взглянул на паспорт Блаженки, отложил его в сторону и начал перебирать бумаги на другом краю стола.

      Вскоре службист нашел нужный бланк, ловким движением выдернул его из пухлой, неряшливой стопки.

      Затем энергично встряхнул бумагой, словно на ней лежали хлебные крошки, и поднес к острому, с изящной горбинкой, носу.

      – Гражданка… – мужчина замолчал и впервые поднял на Блаженку серые, плоские, как на черно-белой фотографии, глаза.

      Блаженка – молодая девушка со светлыми глазами, вздернутым носиком и легкомысленными кудряшками,