Макияж для гадюки. Наталья Александрова

восемнадцатой? – Надежда ахнула и влетела в подъезд.

      Дверь сто восемнадцатой квартиры была закрыта, и на ней не было никаких печатей.

      – Может быть, девочка ошиблась, – пробормотала Надежда Николаевна и нажала на кнопку звонка.

      Она звонила довольно долго, и когда уже отчаялась и хотела отступить, из-за двери донесся недовольный, заспанный голос:

      – Ну иду, иду! Кого там черти принесли?

      Дверь распахнулась, и на пороге появилось создание женского пола в полузастегнутом шелковом халате. Созданию было на вид лет тридцать пять, лицо у него было помятое и опухшее, голова обвязана розовым махровым полотенцем.

      – Ну чего надо? – протянула эта нимфа, прикоснувшись рукой к голове и поморщившись от боли. – Ну не дают поспать!

      – Вообще-то три часа дня, – удивленно проговорила Надежда.

      – А вы знаете, когда я легла? Ну так и молчите! А еще утром милиция меня разбудила, вообще ни свет ни заря! Ну, чего надо-то?

      – Милиция? – с опаской переспросила Надежда. – А нам вообще-то нужна Таня. Она дома?

      – На Метростроевской она! – ответила женщина. – На Метростроевскую ее повезли.

      – На Метростроевскую? А какой адрес? – выглянул из-за плеча Надежды Павел Петрович.

      – Метростроевская, четыре, – отозвалась женщина. – Ну вы там спросите, морг кто угодно покажет.

      – Морг? – испуганно вскрикнула Надежда Николаевна. – Почему морг?

      Женщина окинула ее изучающим взглядом и спросила:

      – А вы вообще кто?

      – С работы мы, – быстро проговорила Надежда, пока Павел Петрович не ляпнул чего-нибудь лишнего, – я бухгалтер, а он – от администрации. Ее, Таню, вчера уволили, так мы хотели уточнить у нее кое-какие детали…

      – Ах уволили! – Женщина оживилась. – Вот, наверное, она от расстройства и того…

      – Чего – того? – переспросил Павел Петрович.

      – Того – того! В окошко она сиганула!

      – А вы ей, собственно, кто будете? – строго осведомилась Надежда, чтобы пресечь ненужные размышления и прояснить ситуацию.

      – Соседка я, – ответила та, – вдвоем с Танькой живем… то есть жили, до сегодняшнего утра.

      И женщина рассказала следующую историю.

      – Вчера я немножко повеселилась. – При этом она поморщилась и потерла висок. – Ну, пришла, само собой, не то чтобы рано. Спать завалилась, не успела глаза сомкнуть – в дверь звонят, стучат, прямо сумасшедший дом. Ну, я кое-как поднялась, сперва не хотела открывать, говорю – сейчас милицию вызову. А они мне – открывай, мы и есть милиция! И еще, само собой, кое-какие выражения присовокупили. Ну что тут поделаешь? Пришлось открывать. Они мне с порога – где, говорят, твоя соседка? Я им вежливо так отвечаю – а где же ей быть? Дрыхнет, шалава, в комнате у себя! Они тогда комнату открыли – а Таньки нет, и окно открытое! Тогда менты на меня: соседка твоя внизу лежит мертвая, небось это ты ее выкинула либо по пьяному делу, либо из-за комнаты! Я им, понятное дело, – нечего, мол, меня на понт брать, я не какая-нибудь,