Орас. Жорж Санд

день, когда Марта, сама того не подозревая, во время танцев обратила на себя внимание заезжего коммивояжера и возбудила бешеную ревность в своем отце. Коммивояжер был с ней очень любезен; он не преминул, как все они поступают с молоденькими девушками, которых встречают в провинции, заговорить с ней о любви и о похищении. Марта его не слушала. На следующий день он должен был уехать, и вот, перед самым отъездом, к нему бросилась какая-то женщина с распущенными волосами и вскочила в его тележку. Это была Марта, бежавшая, подобно Беатриче{40}, от зловещего насилия нового Ченчи. Она могла бы, скажете вы, принять другое решение, искать убежища у соседей, обратиться к защите закона? Но в таком случае пришлось бы обесчестить отца, пройти через позор скандальных процессов, после которых невиновный порой так же запятнан в общественном мнении, как и виноватый. Марта поверила, что нашла друга, покровителя, даже супруга; ибо, заметив ее детскую наивность, коммивояжер обещал жениться на ней. Она надеялась, что полюбит его из благодарности, и, даже когда была обманута, считала, что обязана быть ему признательной.

      – Кроме того, – продолжала Марта, – мои первые жизненные шаги сопровождались такими ужасными сценами, такими страшными опасностями, что я не считала себя вправе быть слишком разборчивой. Я переменила тирана. Но второй получил все же кое-какое воспитание и, несмотря на свою ревность и вспыльчивость, показался мне менее жестоким, чем первый. Все относительно. Человек, которого вы считаете таким грубым и которого я сама начала находить таким, когда могла сравнить его с окружающими, казался мне вначале добрым и искренним. Моя терпеливость и привычка к повиновению – результат суровой подневольной жизни – придали моему новому хозяину смелости, и скоро он дал волю своим деспотическим наклонностям. Я все сносила с покорностью, которая была бы немыслима у женщины, получившей иное воспитание. Я стала почти равнодушна к угрозам и брани. Я все еще мечтала о независимости, но думала, что для меня она уже невозможна. Душа моя была сломлена; я уже не чувствовала в себе энергии, необходимой для сопротивления, и без дружбы, советов и помощи Арсена никогда не нашла бы в себе сил. Все похожее на любовные предложения, даже простое проявление любезности, вызывало у меня лишь испуг и огорчение. Мне нужен был больше чем любовник – мне нужен был друг. Я нашла его и теперь удивляюсь, как могла я так долго страдать без надежды.

      – Теперь вы будете счастливы, – сказал я, – потому что встретите у нас только нежность, преданность и уважение.

      – О! В вас и Эжени я уверена! – воскликнула Марта, бросаясь на шею моей подруге. – А его дружба, – добавила она, положив руку на голову Арсена, – поможет мне вынести все.

      Арсен то краснел, то бледнел.

      – Мои сестры будут уважать вас, – взволнованно воскликнул он, – не то…

      – Не надо угроз, – ответила она. – Никогда и никому не надо угрожать из-за меня. Я обезоружу ваших сестер, не сомневайтесь, а если

40

Беатриче. – Речь идет о Беатриче Ченчи, которая подверглась насилию со стороны своего отца, графа Ченчи (XVI в.).