Удар отточенным пером. Татьяна Шахматова

но Вика посмотрела на меня так, как, наверное, Юлий Цезарь смотрел с свое время на Брута, схватившегося за кинжал.

      – Что, Вика? Что случилось-то?

      – Что со мною может случиться? – сказала она и потянулась рукой к карману, под тканью которого пропечаталось кое-что в форме небольшого параллелепипеда.

      – Как тебе только продают это? – пробормотал я, опознав контур пачки сигарет.

      – В смысле?

      – В смысле! Ты на себя посмотри! На сколько лет ты выглядишь?

      – Это комплимент?

      – Нет, это не комплимент. Ты ничего не жрешь, одичала и отощала. Какой же это комплимент?

      Вика хмыкнула, задумчиво покрутила рукой возле кармана, как будто разминала кисть, но внутрь не полезла.

      Как бы то ни было, она снова начала курить. Я присмотрелся внимательнее. Только сейчас я заметил, что глаза у нее красные, с полопавшимися сосудами, – глаза ночного читателя. Я еще раз окинул взглядом газетную свалку в комнате и кивнул на застеленный газетами пол, потому что, очевидно, дело было в этом:

      – Ну и что это?

      – Информационная война.

      – Кого с кем?

      Виктория отошла к кухонной стойке.

      – Может, тебя для начала покормить? – выдала она.

      Я не поверил своим ушам. Нет, происходило нечто действительно странное, потому что слово «хозяйство» ни разу за тридцать с небольшим лет не становилось словом года для моей тетки. Она предпочитала заказывать еду на дом или брать полуфабрикаты. Уверен, в холодильнике сейчас висела мышь, да и та, вероятно, давно протухла.

      – И это предлагает человек, который последние несколько дней питался одним кофе? – Я снова вернулся обратно в комнату, застеленную загадочными газетами. – Нет уж, давай сначала про войну.

* * *

      Люди не просто лгут, они интерпретируют социальную действительность.

Т. ван Дейк,лингвист

      Откровенно говоря, газеты меня разочаровали. Я думал, что сейчас прочту о какой-нибудь забойной истории черного пиара, о крупных бизнес-акулах, которые оспаривают друг у друга долю рынка, или о политических разборках с посадками, а возможно и трупами, нетерпеливые участники которых требовали особой срочности и висели на телефонах дни напролет. Но это оказалась всего лишь местная профсоюзная газета, о которой я вообще слышал впервые. Газета ничем особым не выделялась. На первых страницах каждого номера красовались крупные красные буквы – «РАБОЧАЯ СИЛА». Дальше шла подпись: газета независимого профсоюза «Единым фронтом». Как-то на удивление мелко.

      – Профсоюзная газета? – Я сделал ударение на слове «профсоюзная».

      – Да, а что тебя смущает? – отозвалась Вика из кухни, чем-то отчаянно громыхая. Все-таки она решила кулинарить.

      – Не знал, что профсоюзы еще работают, – ответил я, усаживась на диван, чтобы оглядеть всю эту свалку макулатуры сверху.

      – Этот профсоюз еще как работает, – сказала Виктория, застыв в дверном проеме.

      Из выходных данных