Слова на стене. Джулия Уолтон

когда я снова появился там со своей физкультурной формой, его уже и след простыл. Впрочем, меня это ничуть не удивило. Не то чтобы со мной проделывали нечто подобное и раньше, но у этого типа был такой вид, что он обязательно отвяжется от меня при первой же возможности. Если бы меня спросили почему, я бы, наверное, ответил, что я тоже разочаровал его и по моему виду он понял: манипулировать мною не получится.

      Я понял, что меня бессовестно надули, и почувствовал себя отвратительно еще и потому, что сейчас понятия не имел, где нахожусь и куда мне идти. Уроки еще не начались, поэтому я собирался вернуться в помещение администрации, чтобы получить схему школы с расположением разных кабинетов, как из двери слева вышла девочка с каким-то свертком, обозначенным «в администрацию». Она остановилась передо мной с удивленным видом.

      – Ты потерялся? – спросила она.

      – Кажется, да, – ответил я, в ту же секунду отметив про себя, что это крохотное создание было еще и симпатичным, и чуточку раздраженным так, как может разозлиться, например, птичка колибри. Она передвигалась маленькими, но деловыми шажками, и в то же время было в этом и что-то почти неуловимо грациозное.

      – Разве тебе не назначили посредника? – спросила она, поправляя очки.

      – Да, Йена Стоуна. Только вот он…

      – Бросил тебя, – закончила она и понимающе кивнула. – Да, это на него похоже. Какой у тебя первый урок?

      – Биология.

      – Сюда, – сказала она и провела меня по внутреннему дворику, а потом по лестнице наверх. Я запихал спортивную форму в рюкзак и следовал за ней.

      – А почему он так себя ведет?

      Она посмотрела на меня так, словно сейчас я задал ей глупейший вопрос, какой она только слышала за всю жизнь.

      – Его семья делает крупные пожертвования в пользу школы. Все его братья посещали ее.

      – Значит, он тут вполне официальный засранец, доставшийся по наследству? – уточнил я, и на ее лице мелькнула улыбка.

      – Что-то вроде того. А еще некоторым людям не нужны причины, чтобы считаться уродом. Это как бы само собой разумеется.

      – Только не все это понимают, – тихо прошептал я, скорее себе.

      – Большинство людей и есть самые настоящие уроды, – подтвердила она, разобрав мои слова. – А тебе сюда. – И она кивнула на дверь перед нами. Я даже не успел поблагодарить ее или узнать ее имя, а она уже куда-то исчезла.

      В кабинет я зашел не последним, поэтому не испытывал никакой неловкости, когда устроился за парту рядом с невозможно бледным парнем в гольфах до колена. Он казался исключительно аккуратным и, видимо, обожал чистоту. В этом можно было убедиться, глядя на его ногти, одежду и кожу. Все у него было ослепительно белоснежным, как будто его окунули в моющее средство с хлоркой. Он тут же представился как Дуайт Олберман.

      Как только он произнес это, я понял, что по-другому его и назвать-то не могли. Имя ему мог дать прямо в роддоме и незнакомец, но это было бы именно это имя и никакое другое. Я понимаю, что Адам