Белое проклятие (сборник). Владимир Санин

отец-командир. Выходит, я трус?

      – Выходит, так. Еще пуля не просвистела, а ты готов загибаться.

      – Я?

      – Ты.

      – Но ведь это же я так, ребята, – Филатов растерянно оглянулся, – в переносном смысле…

      – Посмотрим.

      – Знаешь, Николаич, я не улавливаю логики, – сказал Бармин. – Ну, Веня просто брякнул чушь, у него слово частенько опережает мысли. А я – трус?

      – Что ты, дружок.

      – Может, паникер?

      – И такого за тобой не припомню.

      – Но ведь я тоже считаю, – медленно и раздельно произнес Бармин, – что все мы должны были бы отсюда улететь!

      – Если бы да кабы… – отмахнулся Дугин. – Чего время на душеспасительные разговоры терять, приказано – давайте работать.

      – Из тебя бы трактор хороший вышел, – буркнул Филатов. – Послушный воле и руке человека.

      – А ты…

      – Помолчите! – остановил их Бармин. – Где же логика, Николаич?

      – Хорошо, Саша, будем разбираться. – Семенов зябко повел плечами, прошелся по дизельной. – Представь себе, что мы возвратились в Мирный. А там пурга, и сколько она продлится – один антарктический бог знает. Ну, допустим, неделю. Учти, это уже будет середина февраля! И вот пурга закончилась, стали мы перевозить на Восток дизеля – за три рейса один, и шестнадцать человек, да еще продукты для них, спальные мешки. Еще неделя – это если погода летная. А на Востоке уже не сорок пять, как сегодня, а много за пятьдесят! Где эти люди будут жить? И не два-три дня, а полтора месяца, пока не смонтируют на новых фундаментах новые дизеля. Где, Саша? Мы-то их собирались монтировать в тепле и потихоньку, пока вот эти, – Семенов похлопал рукой по корпусу дизеля, – наш тыл будут обеспечивать!

      Семенов отдышался.

      – Без этого тыла новых дизелей нам не поставить, Саша, спроси механиков, подтвердят. Вот и выходит, что улететь отсюда с Беловым – значит поставить на Востоке крест.

      – Ты прав, Николаич, – тихо произнес Бармин. – И я – тоже.

      – Тогда и выбирай себе правду по вкусу, друг мой.

      – Хотя я и трус, – Филатов с вызовом посмотрел на Семенова, – а даром хлеб есть не привык. И залезать в спальный мешок, как Волосан, не собираюсь. За дело, что ли.

      – Вот это разговор! – поддержал Дугин. – Гайки, Веня, бензинчиком полить надо, прикипели. Тащи инструменты!

      – Погоди. – Бармин жестом остановил Филатова. – Для успокоения совести, Николаич, послушай Мирный!

      – Хорошо, идемте.

      Через холл и кают-компанию люди прошли в радиорубку. Семенов включил приемник, откинув капюшон каэшки, надел наушники и повертел ручку настройки. В мертвой тишине отчетливо послышалась морзянка.

      – Это Белов. – Семенов сжал руками наушники. – Над куполом ясно… Пролетели Комсомольскую… Мирный в эфире… Ветер усиливается… Боковой пятнадцать метров в секунду… Видимость три-пять метров… Белов… Пока держу курс на Мирный… Конец связи.

      Никто не проронил ни слова.

      Семенов снял наушники, выключил приемник, набросил на батареи спальный мешок.

      – Женя,