Путин. Человек с Ручьем. Андрей Колесников

есть? Я точно не помню.

      Он посмотрел на своего помощника. Тот кивнул.

      – Правда, оба мне пока не кажутся стопроцентным вариантом.

      Я слушал очень внимательно. Так внимательно, как я слушал сейчас, я не слушал, кажется, никогда.

      – Да разберемся, – добавил президент. – Край непростой, конечно. Но это не главная сейчас проблема.

      – Погодите! – не удержался я и перебил его: – Вы что, про Алтайский край сейчас говорили?

      – Да, – удивился он. – А вы что подумали?

      Я внимательно посмотрел на него. Я бы не сказал, что в уголках его глаз спряталась хитринка. И все-таки у меня было ощущение, что со мной сейчас поступают довольно безжалостно.

      – Да нет, я про вашего преемника, – сказал я.

      – А-а, – ответил он. – Про моего. Ну понятно.

      – И что?

      – А что?

      – Определились?

      – А почему вас это так интересует?

      – Потому что это всех интересует. И вас, по-моему, это интересует не меньше, чем всех остальных. Потому что от этого кое-что зависит.

      – Ну, – произнес он, – допустим, я определился.

      – Тогда давайте вы нам скажете, – от всей души попросил я.

      Я подумал, что можно еще добавить, что я никому больше не скажу. Я подумал, что могу сейчас пообещать что угодно.

      – А вы считаете, что надо уходить? – поинтересовался он.

      – Конечно, – искренне ответил я.

      – Что, так не нравлюсь? – спросил он.

      Я должен был что-то ответить. И я бы, наверное, ответил. Но он решил снять это неожиданное напряжение. В конце концов, мы просто сидели и ужинали.

      Мне кажется, главное – держаться подальше от своего героя. Сохранять дистанцию. Потому что это залог твоей независимости, объективности, с точки зрения твоей авторской журналистики. Это важно. Это не просто объективность – это авторская объективность. Это невозможность навязать тебе точку зрения и невозможность носиться исключительно со своей точкой зрения. Это все не очень просто. Для этого отношения должны быть рабочими между тобой и президентом, и должна существовать дистанция.

      Или должен быть, рискну сказать, такой президент, который будет это все терпеть. Я понимаю, что Владимир Владимирович Путин, конечно, далеко не все читает, да я вообще не знаю толком, читает ли он мои заметки. Но мне кажется, что иногда – судя по его недовольному виду при взгляде на меня на каком-нибудь мероприятии, – а неизбежно глазами сталкиваешься и видишь, что, похоже, сегодня с утра прочел, а оно все оказалось, мягко говоря, не туда ему (как ты и предполагал, конечно). Но вроде терпит.

      – Что, – спросил он, – вы считаете, не надо менять Конституцию?

      Это была подсказка.

      – Конечно, не надо. Вы сами знаете, что не надо.

      – А почему, кстати? – искренне (уверен, что искренне) спросил он.

      Он первый раз смотрел на меня, по-моему, с настоящим интересом.

      – Потому что, если вы сейчас что-нибудь поменяете, через год от нее вообще ничего не останется.

      «Оно вам надо?» –