Путин. Человек с Ручьем. Андрей Колесников

в кремлевском пуле после ухода Вики Арутюновой, которую позвали на ВГТРК, где она до сих пор работает, по-моему, заместителем гендиректора по связям с общественностью, и я согласился. Он меня купил тем, что это хотя бы на две недели, ну, максимум на месяц, пока мы ищем замену Вике – все равно, значит, без тебя с этим никто особо не справится.

      До этого была история с «Курском». Когда я, еще не будучи журналистом кремлевского пула, там оказался. Это была сложная история. Ни одного журналиста из этого так называемого кремлевского пула там ведь не было, в Видяеве. Потому что Владимир Путин хотел поговорить с матерями и с женами подводников (а все ведь понимали, что на самом деле со вдовами уже) один на один. Тележурналист Аркадий Мамонтов, именно тогда – и, видимо, насовсем – прославился своими ежечасными, без преувеличения, прямыми эфирами на канале «Россия 1» (тогда он, по-моему, РТР назывался). Он тоже туда не ехал же. Ему тоже сказали, что там ничье присутствие не желательно. Да и там-то, внутри, не было журналистов. И по той же самой причине. Все объясняли это слишком деликатной ситуацией. Хотя эту ситуацию нельзя было считать настолько деликатной, я полагаю, чтобы заблокировать все Видяево от журналистов. Потому что это было то, чем жило не только Видяево – этим жила тогда вся страна. Вся страна умирала вместе с этими моряками и нуждалась хоть в какой-то информации об этом. А ежечасные включения такие заполнить хоть чем-то – да, это был подвиг…

      В результате то, как я попал туда, было такой совершенно репортерской историей, конечно. У нас в это время активно работал Российский фонд помощи, который был создан по мотивам существования газеты «Не дай Бог!», функционировавшей в 1996 году, накануне выборов президента России. И в чем-то, а большое количество людей настаивают, что во многом, я считаю, оказавшей влияние на эти выборы. В последнем номере мы напечатали, когда уже было ясно, что победили товарища Зюганова, и притом триумфально, письма людей, которые читали эту газету (а они не могли ее не читать, потому что она распространялась тиражом в 10 млн экземпляров, на прекрасной бумаге, к тому же еще и бесплатно; это было единственное издание, которое лежало во всех почтовых ящиках страны; формата – как тогда называли – «Правды»).

      И там был адрес редакции. Люди брали в руки эту единственную доступную им газету, видели этот адрес – а они же еще помнили, что можно написать в газету, и получить ответ, и решить проблему. И мы получали просто мешки писем с просьбами о помощи. И тогда Володе Яковлеву, владельцу «Ъ», пришла в голову светлая идея сделать Российский фонд помощи, которым занялся Лева Амбиндер, работавший в газете «Не дай Бог!» не помню уже даже кем. Сейчас это грандиозная организация, у него там 300 человек работает. Называется она сейчас «Русфонд» – как я понимаю, так короче. Но выросла она оттуда, из Российского фонда помощи.

      И, в общем, мы с сотрудником Российского фонда помощи обратились с просьбой взять нас на борт с родственниками, которые летели в Видяево из Москвы.

      Просьба была законная, потому что мы реально хотели помочь: мы хотели составить полные списки, которых не было тогда; и благодаря нам, кстати, они появились – точные