.

осёкся.

      Балашов достиг французской императорской квартиры через два дня. К его изумлению, она не только находилась в Вильно, но Наполеон принял его в той же самой зале губернаторского дворца, откуда отправил Александр Павлович.

      Император французов быстро прочитал письмо и сказал Балашову:

      – Нас англичане поссорили!.. Я не могу согласиться на требование вашего императора об отступлении. Когда я что занял – то считаю своим. Увидим, чем всё это кончится… Вы были, кажется, начальником московской полиции? Что такое Москва? Говорят, большая деревня со множеством церквей – к чему они? В теперешнем веке перестали быть набожными.

      На сие Балашов отвечал:

      – Я не знаю, ваше величество, набожных во Франции, но в Гишпании и в России много ещё есть набожных.

      Наполеон усмехнулся.

      – Пойдёмте обедать, генерал!

      Огромная армия навалилась на разделённые на две части русские войска (третья часть прикрывала Петербург) и медленно, но неуклонно продвигалась в глубь России, к Москве.

      12 июля митрополит Платон несколько раз доходил до кареты, чтобы ехать в Москву для встречи государя, но, чувствуя полный упадок сил, остался в Вифании. Прибывшего ночью Александра Павловича приветствовали владыка Августин и граф Ростопчин.

      Стечение народа в Кремль наутро было так велико, что генерал-адъютанты должны были взять государя в своё кольцо, чтобы довести через толпу до Успенского собора. Громогласное «ура!» почти заглушало колокольный звон. После службы Александр Павлович встретился с московским дворянством и купечеством и вновь был поражён единодушным энтузиазмом народа. Ему казалось, что он знает свою страну и своих подданных, однако справедливой оказывалась французская поговорка, что подлинное знание даётся в трудном испытании.

      Митрополит Платон прислал ему в благословение образ преподобного Сергия, написанный на его гробовой доске и сопутствовавший Петру Великому в его походах. В письме митрополит писал: «Кроткая вера, сия праща Российскаго Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни».

      Александр Павлович в тридцать пять лет неожиданно вдумывался в вопросы, казавшиеся давно решёнными: о Боге, о судьбе, о человеческой воле. К счастью, рядом находился князь Голицын, с которым можно было говорить обо всём вполне откровенно.

      Князь горячо поддержал государя в таком настроении и предложил ему прочитать Евангелие. Александр Павлович впервые открыл Святую Книгу и ежевечерне читал по нескольку глав (во французском переводе де Саси, ибо церковно-славянский язык был ему труден).

      Бородинское сражение, ожидаемое всеми с таким нетерпением, не принесло победы русским. По врагу был нанесён удар сокрушительный, но едва не лишивший Россию армии. Потери были огромны.

      Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, цесаревич Константин Павлович, верный Аракчеев и канцлер граф Румянцев умоляли просить мира. Александр Павлович без колебаний сей совет отверг, заявив, что скорее отпустит