Литейный мост. Сюзанна Кулешова

проспекту, и вопрос «что делать?» тащился за ней, как привязанная к ноге жестяная банка за кошкой. Федя испуганно оглядывалась и шарахалась, и ей хотелось бежать. Она ускоряла шаг, и вопрос превращался в пудовые гири на массивных цепях, и тогда не было сил сделать следующий.

      «Помоги мне!» – вопила ее душа, обращаясь то ли к городу, то ли к Фединому разуму, или это было одно и то же. И воздух вокруг тоже все время менялся: то сгущался почти до состояния геля, то рвался на ветру и исчезал, словно его вообще не было, и тогда невозможно было дышать, но он возвращался на зов: «Помоги мне!»

      Уже два раза она прошлась от Дворцовой до лавры и обратно. Ноги гудели, но ей было плевать на это. Город должен был ответить, или она умрет прямо на Невском от истощения. На том самом перекрестке, где однажды он чуть не сбил ее машиной, чтобы она очнулась. В какой-то момент ей пришла в голову мысль, что она не имеет права так поступать с родными, которые беспокоятся за нее: не позвонить, не предупредить. «Хорошо!» – усмехнулась Федя и отправила сообщение бабушке на мобильный: «Останусь у Кати репетировать пьесу. Возможно, до утра». Она была уверена: проверять не будут. По крайней мере до завтра. А завтра все изменится. Кто это подумал – она или Питер? «Отлично. А делать-то что? Нужны мы тебе или нет? Как мы тебе нужны? Как?!»

      Федя топнула ногой и остановилась, как лошадь, отказывающаяся везти свой воз, пока ей не подвесят к морде мешок с овсом. Она огляделась. Прямо перед ней был переход на ту сторону улицы, где размещался шикарный «Редиссон», а по диагонали – любимый подвальчик «Красный куб», куда они часто заходили с Кириллом посмотреть забавные сувениры. Отличное место – встать прямо по центру этой диагонали – и делай со мной что хочешь, только дай ответ, куда идти?

      Она пересекла Владимирский, потом Невский и пошла по Литейному, а следом за ней, на расстоянии нескольких метров, брел Кирилл, не решаясь подойти.

      Было уже довольно поздно и темно. Фонари тревожно освещали пространство, как бывает, когда на город ложится промозглый осенний туман. Федя прошла мимо поворота на Жуковского. Сейчас все мысли как будто оставили ее, а неведомая сила влекла вперед. Ей ничего не хотелось, и она почти ничего не чувствовала, кроме желания идти. Впереди показался Литейный мост, над которым висела полная луна, окруженная ярко-синим мерцающим ореолом, и оттуда, с неба, опускался серебристый туман. Федя прибавила шагу.

      Кирилл как зачарованный шел следом. Когда до моста осталось пару метров, он крикнул:

      – Стой! Не ходи туда!

      Но Федя не расслышала его, она как будто переместилась, не сделав и шага, и оказалась на мосту – он все еще видел ее парящий силуэт. Тогда Кирилл кинулся следом, но расстояние до моста только увеличивалось, как во сне. Ему сделалось жутко. Он схватил мобильник. Федин телефон был вне зоны доступа, хотя он все еще видел ее силуэт, точно бы парящий в воздухе. Тогда Кирилл прыгнул. Он приземлился в самом начале моста, но Федя уже растворилась в тумане, а мост будто бы дрогнул и начал раздваиваться: одна его часть ушла вниз, а Кирилл остался на той, что была выше. Или это он сам