Короля играет свита. Елена Арсеньева

этого человека не произвело никакого впечатления, хотя несколько минут назад они палками отогнали прочь какого-то нищего, который спьяну вздумал просить милостыньки у императора. Куракин тоже шел с равнодушно-сонным видом, погруженный в какие-то свои мысли.

      Впрочем, прислушавшись к себе, Павел вдруг ощутил, что не испытывает никакого страха. Мысль о том, что это может быть убийца, не трогала его сознания. Странным казалось только то, что ноги этого человека, ступая по брусчатке, издавали странный звук, словно камень ударялся о камень. Павел изумился, и это чувство сделалось еще сильнее, когда он вдруг ощутил ледяной холод в своем левом боку, со стороны незнакомца.

      Павел вздрогнул и, обратясь к Куракину, сказал:

      – Судьба послала нам странного спутника.

      – Какого спутника? – спросил Куракин.

      – Господина, идущего у меня слева.

      Куракин раскрыл глаза в изумлении и заметил, что у великого князя с левой стороны никого нет.

      – Как? Ты не видишь этого человека между мною и домовою стеною? – удивился Павел, продолжавший слышать шаги незнакомца и видеть его шляпу, его мощную фигуру.

      – Ваше высочество, вы идете возле самой стены, и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и ею, – благоразумно возразил Куракин.

      Павел протянул руку влево – и точно, вместо того чтобы схватить незнакомца за плечо, наткнулся на камень. Но все-таки незнакомец был тут и шел с цесаревичем шаг в шаг, и поступь его, как удары молота, раздавалась по тротуару.

      Павел взглянул на него внимательнее прежнего. Тот как раз в это мгновение повернулся, под шляпой его сверкнули глаза столь блестящие, каких цесаревич не видал никогда ни прежде, ни после. Они смотрели прямо на Павла и, чудилось, околдовывали его.

      – Ах! – сказал Павел Куракину. – Не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит что-то особенное.

      Павел начал дрожать – не от страха, но от холода. Казалось, что кровь застывает в его жилах. Вдруг из-под ворота плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос:

      – Павел!

      – Что вам нужно? – ответил он безотчетно.

      – Павел! – опять произнес незнакомец, на этот раз, впрочем, как-то сочувственно, но с еще большим оттенком грусти.

      Потом он остановился. Павел сделал то же.

      – Павел! Бедный Павел! Бедный князь!

      Павел обратился к Куракину, который также остановился, удивляясь, что происходит с его высочеством.

      – Слышишь? – спросил Павел взволнованно.

      – Ничего, – отвечал тот, – решительно ничего.

      – Кто вы? – сделав над собою усилие, спросил цесаревич, и Куракин вздрогнул, потому что ему показалось, будто Павел сошел с ума: он разговаривал с пустотой. – Кто вы и что вам нужно?

      – Кто я? Бедный Павел! Не узнаешь? А ведь ты только что вспоминал меня. Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе. Живи по законам справедливости, и конец твой