Сочинения. Уильям Мейкпис Теккерей

тебе двадцать гиней в полное твое распоряжение. Извинись перед Квином и поезжай с богом!

      – Человек чести, – возразил я, – скорее умрет, чем попросит прощения! Я извинюсь перед Квином, когда он будет болтаться на виселице.

      – Тогда вам ничего не остается, как стать к барьеру!

      – Лошадь моя оседлана, – отозвался я, – все готово. Скажите, капитан, где назначена встреча и кто секундант противной стороны?

      – С Квином поедут твои кузены, – отвечал Фэган.

      – Я позвоню груму и прикажу подать мне лошадь, как только вы малость передохнете, капитан.

      Я послал Тима за Норой и тут же ускакал, так и не простившись с миссис Барри. Занавески в ее спальне были приспущены, и ни одна из них не дрогнула, пока мы садились на коней и выезжали со двора… Зато два часа спустя надо было видеть, как она, еле держась на ногах, скатилась с лестницы; надо было слышать, с каким криком она прижала к сердцу ненаглядного сыночка, который воротился к ней без единой царапины, цел и невредим.

      Но расскажу по порядку. Когда мы прискакали на условное место, Улик, Мик и капитан уже дожидались нас. Квин в своем пламенеющем гренадерском мундире показался мне исполином. Вся компания хохотала над чьей-то шуткой, и смех моих кузенов резнул меня по сердцу: вот вам и родственники! Ведь им, возможно, предстояло стать свидетелями моей смерти.

      – Надеюсь вскорости испортить им настроение, – сказал я капитану Фэгану, едва сдерживая ярость. – Посмотрим, что они запоют, когда я своей шпагой проткну эту мерзкую тушу!

      – Ну уж нет, драться будете на пистолетах, – ответил мистер Фэган. Куда тебе со шпагой против Квина!

      – Я против кого угодно выйду со шпагой! – отвечал я.

      – Нет, нет, ни о какой шпаге и речи не может быть. Квин захромал, он вчера вечером зашиб ногу. Ударился коленом о ворота парка, когда в темноте возвращался домой. Он и сейчас ее волочит.

      – Тогда он зашиб ее не в воротах замка Брейди, – не сдавался я. – Их уже лет десять, как сняли с петель.

      На что Фэган сказал, что, значит, он зашиб ее в других воротах, и все сказанное мне повторил затем мистеру Квину и моим кузенам, когда мы спешились и, присоединившись к этим господам, приветствовали их.

      – Как же, нога у него что твоя колода, – подтвердил Улик, пожимая мне руку, меж тем как капитан Квин снял кивер и густо покраснел. – Тебе еще повезло, Редмонд, мой мальчик, – продолжал Улик. – Плохи были бы твои дела; ведь это же сущий дьявол, верно, Фэган?

      – Форменный турок, секим-башка, – отвечал Фэган. – Я еще не видел человека, который устоял бы против капитана Квина.

      – Кончайте волынку! – сказал Улик. – Мне это осточертело. Стыдно, господа! Скажи, что сожалеешь, Редмонд, ну что тебе стоит?

      – Если молодой человек согласен отправиться в Дублин, как предполагалось… – вставил Квин.

      – Черта с два я сожалею! Черта с два стану просить прощения! А уж что до Дублина, то скорей я отправлюсь в…! –