Наследство Валентины. Кэтрин Коултер

оптимизма…

      Оливер сделал большой глоток и вздохнул.

      – От отца к сыну, от отца к сыну. По мужской линии. А я… только и смог, что наплодить кучу дочерей. Три чертовы девки! Достаточно, чтобы довести до слез любого мужчину.

      – Ты говоришь о них, как о кобылах Карла Второго.

      – Нет, они не столь высоко ценятся!

      – Может, это начало женской линии Уорфилдов.

      – Вряд ли. На что годятся девчонки? Выходят замуж, покидают родительский дом, изменяют фамилии и рожают – детей, а не жеребят. Я не жалуюсь. Таково их предназначение. Погляди на моих женщин. Всего один муж, да и то старше меня. Видел его тощие ножки и огромное брюхо? Весь сморщенный, как прошлогодняя картошка! Я всего лишь покачал головой да сказал Нелде, что она круглая дура, но ее мамаша велела мне не совать нос в чужие дела и заниматься лошадьми. Старый Брамен богат, ничего не скажешь. Что прикажешь делать отцу?!

      – Нелда, кажется, счастлива, – не колеблясь объявил Джеймс, покривив душой. – Я видел ее сегодня. Не волнуйся, Оливер, что сделано, то сделано. Наслаждайся жизнью со всеми ее недугами и болячками. Скоро получишь еще одного зятя. Гленда – красивая девушка с хорошим приданым, мужчины так и вьются около нее. О чем тебе тревожиться?

      – Ты забыл о Джесси.

      – А в чем дело?

      Джеймс отхлебнул кларета. Бокалы были старыми, с отбитыми краями, но неплохого качества и когда-то украшали обеденный стол. Наверное, миссис Уорфилд до сих пор свято верит, что они давно уже выброшены на помойку.

      – Она повзрослеет, забудет о той чепухе, которой забита ее голова, и захочет стать женой и матерью, как все остальные женщины, только дай ей время.

      – Бедняжка. Ей следовало родиться мальчиком. Джесси вся в меня, сплошные гордость, упрямство и ехидство. Даже унаследовала мои рыжие волосы. А что касается веснушек на носу… миссис Уорфилд все твердит, что в этом моя вина, не стоило, мол, ей разрешать носиться по полям и лугам, как дикому жеребенку.

      Джеймс ничего не ответил. Обоим было прекрасно известно, что у леди не должно быть ни веснушек, ни обветренных губ.

      Оливер Уорфилд мрачно свел густые красные брови.

      – Джесси не хочет выходить замуж. Сама сказала мне это на прошлой неделе.

      Джеймс совсем притих. Взглянув на почти пустую бутылку кларета, он пожалел, что не принес две.

      – Заявила, что все мужчины свиньи, эгоисты и к тому же близоруки.

      – Немного сильно сказано даже для такой ехидины, как Джесси, не находишь?

      – Ей никогда не хватало терпения и выдержки там, где дело не касалось лошадей.

      – В жизни не считал себя близоруким.

      – Ты молод. И конечно, близорук. Поэтому Нелда и вышла за старого Брамена. Устала тебя дожидаться. Правда, теперь это уже не важно. У Брамена денег больше, чем мы с тобой, вместе взятые, скопим за всю жизнь. Только не вздумай стать любовником Нелды. Да, Джеймс, я не глухой и не слепой и знаю, что Нелда хотела бы затащить к себе в постель здорового молодого мужчину. И хочет она именно тебя.