Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй. Нелли Шульман

умерла, даже до полугода не дотянула… – мать мексиканца рожала прямо в сарае, с помощью других нелегальных работниц:

      – Зато мои родители еще сумели пожить под крышей, в доме с водопроводом и ванной комнатой… – домик стоял за огороженной площадкой для машин. Хозяин гордился тем, что, попав в школу, только десяти лет от роду, он быстро научился читать, и писать. В шестнадцать он пошел работать помощником автомеханика, сообразив, что за машинами будущее:

      – На первую войну меня по молодости не взяли, а сейчас мои года прошли… – он намеревался отдать сына, заканчивавшего школу, в колледж:

      – Ничего, урежем расходы. Главное, чтобы мальчик в люди выбился. Может быть, он станет адвокатом, или врачом. Для нас, конечно. Белые к такому человеку не пойдут, как они к неграм не ходят… – сенатор от штата, Нью-Мехико, родился в мексиканской семье. Торговец машинами всегда напоминал сыну, что в Америке нет ничего невозможного:

      – Но она не мексиканка… – покупательница, рассчитавшись, ловко разворачивала машину, – акцент у нее не наш… – черные, с легкой проседью волосы, спускались на плечи. Женщина носила замшевую, с вышивкой, индейскую юбку, и просторную, холщовую блузу. На шее висело тяжелое ожерелье, из серебра с бирюзой. Глаза у нее оказались серые, спокойные. По-испански она говорила изысканно, с красивыми оборотами. Хозяин заслушался:

      – Она выражается, словно святой отец, на проповеди. Сразу видно, что образованная женщина. И она обеспеченная… – дама приобрела почти новый форд, с системой охлаждения воздуха. Машина стоила дороже тех, что обычно продавал хозяин. Он торговал автомобилями для местных парней. Его соседи по пригороду Каса Солана, где жили только мексиканцы, редко могли позволить себе машину дороже пары сотен долларов. Форд стоил четыреста.

      – Мой мальчик тоже на такой машине будет ездить, после колледжа… – подумал хозяин. Он решил, что женщина, должно быть, художница. Со времен первой войны, в Санта-Фе, обосновалась большая колония живописцев и скульпторов. Город был тихим, красивым, с испанской, колониальных времен, архитектурой. Вокруг лежали горные цепи, куда художники ездили на этюды.

      С помощью хозяина, женщина тоже устроила в багажнике мольберт. При даме имелась плетеная корзинка, с крупным младенцем. Ребенок спокойно спал, под холщовой пеленкой. Она поинтересовалась ближайшим магазином. Хозяин кивнул в конец улицы:

      – Скажите Мигуэлю, что вы от меня. Он вам скидку сделает. Машина надежная, но все равно, купите воды, припасов… – город окружала пустыня. Сломавшийся автомобиль, в разгар летней жары, грозил владельцу долгим ожиданием механика.

      – Точно, художница… – изящная рука, без колец, помахала хозяину, – они все свободного поведения. Не замужем, а родила. И они все одеваются, будто индианки… – к индейцам дама никакого отношения не имела. Несмотря на летнее солнце, лицо у нее оставалось белым, словно жемчуг.

      Хозяин