Гайдзин. Джеймс Клавелл

состоянием Малкольма Струана. – Его имя Садзирро, или как-то вроде этого, и я полагаю, нам сле…

      – Я голосую за то, чтобы окружить сегодня ночью этих ублюдков и вздернуть содомита! – крикнул кто-то.

      Грянул гром аплодисментов, который скоро утих посреди нескольких невнятных чертыханий и призывов «ради бога, давайте дальше».

      – Прошу вас, продолжайте, мистер Макфей, – устало произнес сэр Уильям.

      – Нападение, как всегда, было неспровоцированным, Джона Кентербери подло и зверски убили, один Господь Бог знает, сколько времени уйдет на то, чтобы мистер Струан поправился. Но это первый случай, когда мы можем назвать убийц, – по крайней мере, их правитель может это сделать, и так же верно, как то, что Господь сотворил райские яблочки, этот правитель обладает достаточной властью, чтобы схватить этих мерзавцев и выдать нам, а также заплатить за урон… – (Новые рукоплескания.) – Они недалеко ушли, и с теми войсками, что у нас есть, мы сможем добиться у них правды.

      Одобрительный рев и призывы к отмщению. Анри Бонапарт Сератар, французский посланник в Японии, громко произнес:

      – Я бы хотел обратиться к мсье генералу и мсье адмиралу с вопросом, что они думают на этот счет.

      – У меня на кораблях пятьсот морских пехотинцев… – тут же выпалил адмирал.

      Генерал Томас Огилви прервал его, твердо, но учтиво:

      – Данный вопрос касается сухопутной операции, мой дорогой адмирал. Мистер Серятард… – Седеющий краснолицый англичанин тщательно исковеркал имя француза и употребил слово «мистер», чтобы оскорбление было полным, – в нашем распоряжении тысяча британских солдат в палаточных лагерях, два отряда кавалерии, три батареи самых современных орудий, а также возможность вызвать еще восемь-девять тысяч британских и индийских пехотинцев со вспомогательными войсками с Гонконга в течение двух месяцев. – Он поиграл золотым галуном своего мундира. – Невозможно представить себе проблему, которую войска ее величества под моим командованием были бы не в силах разрешить самым оперативным образом.

      – Я согласен, – кивнул адмирал, его голос потонул в одобрительных выкриках.

      Когда они утихли, Сератар мягко спросил:

      – Значит, вы выступаете за объявление войны?

      – Ничего подобного, сэр, – ответил генерал. Их неприязнь была взаимной. – Я просто сказал, что мы в состоянии выполнить все, что от нас потребуется, когда потребуется и когда мы будем обязаны это сделать. Я также склонен считать, что все решения по данному инциденту следует принимать посланнику ее величества совместно с адмиралом и мною без неподобающих дебатов и обсуждений.

      Некоторые поддержали его, большинство же недовольно загудели, а кто-то крикнул:

      – Это наше серебро и налоги идут в уплату за всю вашу шайку-лейку, так что мы в своем праве говорить что и как. Про такую штуку, как парламент-то, слыхали, клянусь Богом?

      – Нападение совершено и на французскую подданную, –