Гайдзин. Джеймс Клавелл

Малкольму, он тайпан.

      Теперь, наблюдая, как Малкольм Струан, лежа в кровати, читает привезенное Хоугом письмо, глядя на его изможденное лицо и вялое тело, он почувствовал, что уверенность покидает его. И остается молитва.

      Струан поднял голову. Его глаза сузились.

      – Да, Джейми?

      – Ты хотел отдать какое-то распоряжение?

      После паузы Малкольм кивнул:

      – Да. Оставь записку во французской миссии – Анжелика сейчас там, она сказала, что собирается дождаться своей почты, – скажи, что из Гонконга прибыл старый друг и я хочу ее с ним познакомить.

      Макфей кивнул и улыбнулся:

      – Будет сделано. Пошли за мной, если что-нибудь понадобится. – Он оставил их наедине.

      Струан посмотрел на дверь, чувствуя, как защемило сердце. Выражение лица Джейми, когда он вошел и увидел его, было слишком красноречивым. Стараясь успокоиться, он вернулся к письму.

      Малкольм, мой бедный дорогой сын.

      Всего несколько слов в спешке: Рональд Хоуг немедленно отправляется на пакетбот, который я задержала, чтобы он успел попасть на него и ты смог получить наилучший уход и лечение. Я пришла в ужас, когда услышала про то, что эти подлые свиньи напали на тебя. Джейми сообщает, что этому вашему доктору Бебкотту пришлось оперировать – пожалуйста, напиши мне с любой срочной почтой, какая подвернется, и скорее возвращайся домой, где мы сможем заботиться о тебе как следует. Посылаю тебе свою любовь и молитвы, так же как и Эмма, Роза и Дункан. P. S. Я люблю тебя.

      Он поднял глаза:

      – Итак?

      – Итак? Скажи мне правду, Малкольм. Как ты себя чувствуешь?

      – Я чувствую себя ужасно, и я боюсь, что умру.

      Хоуг опустился в кресло и свел кончики пальцев домиком.

      – Первое понятно, второе не обязательно верно, хотя в это очень легко, очень-очень легко и очень-очень опасно поверить. Китайцы, к примеру, могут «делать умилати», могут одними мыслями довести себя до смерти, даже будучи в полном здравии, – я видел, как это бывает.

      – Господи, я не хочу умирать! У меня сейчас есть все, мне жить и жить. Я хочу жить и хочу поправиться так сильно, что и словами не выразить. Но каждую ночь и каждый день в какой-то момент мысль о смерти ударяет меня… Это как самый настоящий удар кулаком.

      – Какие лекарства ты принимаешь?

      – Просто какое-то питье – в нем есть лауданум, чтобы я лучше спал. Боль совсем несносна, и я так мучаюсь.

      – Каждую ночь?

      – Да. – Струан добавил, словно извиняясь: – Он хочет, чтобы я прекратил его принимать, говорит, что я… что мне необходимо остановиться.

      – Ты пытался?

      – Да.

      – Но не остановился?

      – Нет, пока еще нет. Моя… моя воля, мне кажется, я утратил ее.

      – Это одна из скверных сторон этого лекарства, каким бы ценным и замечательным оно ни было. – Он улыбнулся. – Впервые название «лауданум» этой панацее дал Парацельс. Ты знаешь что-нибудь о Парацельсе?

      – Нет.

      – Я тоже, – со смехом признался