Волынская мадонна. Александр Тамоников

из жаркой сечи, и вытянул лицо, когда вместо похвалы получил порцию отборной брани.

      – Что за свиньи ваши люди, Младко? Краев не видите? Прикажете от немцев критику выслушивать? Чтобы через два часа все убрали и провели дезинфекцию! Что за гнусная привычка гадить там, где живешь? Мне плевать, кто будет убирать – лично вы, ваши люди или ляхи!

      Последний вариант оказался предпочтительным. Побоище было прервано, но оцепление осталось на местах. Теперь всех поляков, пытавшихся выбраться за «флажки», бандеровцы доставляли к продуктовому магазину, расположенному в Бражном переулке.

      Перед ними выступил Горбацевич. Если вы желаете, мол, жить, граждане поляки, то придется вам поучаствовать в работе по очистке города. В помощь этим участникам «субботника» бандиты пригнали толпу с еще не зачищенных восточных улиц.

      Работали все – старики, женщины, дети. Хоть какая-то призрачная надежда. Ни марлю, ни противогазы, им, разумеется, никто не выдавал. Мертвые тела вытаскивали из жилищ, из подъездов, собирали с улиц, валили на подводы. Скорбный груз увозили за город, в балку, рядом с которой находилась свалка.

      Несколько раз вблизи этих мест возникали немецкие мотоциклетные патрули. Солдаты морщились, закрывали рты платками, спешили убраться подальше.

      За два часа загаженные улицы были очищены. Всех участников этого мероприятия бандеровцы пригнали в ту же балку, поставили на краю склона. Там были дети, пожилые люди, но это никого не трогало.

      – Вы же обещали оставить нас в живых! – с обидой выкрикнул кто-то.

      – Мы пошутили. Неужто вы не поняли? – отозвался голос из шеренги автоматчиков, которые тут же хлестнули по толпе свинцом.

      И все равно над городом зависла приторно-сладкая вонь. В районе горящей свалки она усиливалась.

      Операция подходила к завершению. Карательные команды зачищали от польского населения последние улицы. Здесь людей уже не убивали, загружали на подводы и в машины, отвозили в балку. Там их радостно встречала расстрельная команда, уже набившая руку.

      Горбацевич вернулся в школу, где имел неприятную телефонную беседу со штандартенфюрером Хагелем.

      – Вы не слишком перегибаете палку? – вкрадчиво поинтересовался тот. – Мне кажется, что отдельные ваши подчиненные начинают зарываться. Я получаю сигналы о том, что они ругаются с нашими патрулями, ведут себя так, словно уже захватили власть в городе. Не хотелось бы угрожать, господин Горбацевич, но вам придется ставить своих людей на место. В противном случае мы поставим вас.

      Горбацевич уверил высокое начальство в том, что отдельные недостатки уже устраняются, к утру в городе будет полный порядок.

      Ночь еще не кончилась.

      Прибыл возбужденный Кишко, похожий на кота, объевшегося сметаны.

      Он доложил, похабно щерясь:

      – Клещинка и Карнапол зачищены, потерь нет.

      Прибывали курьеры с сообщениями об успешных акциях в Выжихе, Поросле, Бержеце.

      А вот в Залесье-Торопецком, что к северо-западу