Волхв. Джон Фаулз

прибыли.

      – Как по-твоему, я справлюсь?

      Он с сомнением оглядел меня.

      – Держи их в черном теле. Иначе каюк. Не поддавайся. Тот, кто был там до меня, сломался. Я его не застал, но, видно, у него крыша поехала. Не смог совладать с учениками.

      Он вылез из машины.

      – Ну, ни пуха, старик. – Ухмылка. – И знаешь? – Он вцепился в дверцу. – Не ходи в зал ожидания.

      И захлопнул дверцу, так ловко, словно заранее подготовился. Я быстро открыл ее и, высунувшись, крикнул ему вслед:

      – Куда-куда?

      Он обернулся, но не ответил, только махнул рукой. Толпа на Трафальгар-сквер поглотила его. Эта улыбка не шла у меня из головы. Она маскировала брешь, то, что он оставил при себе, финальную фразу, загадку. Зал ожидания, зал ожидания, зал ожидания; я повторял это снова и снова, пока не наступила ночь.

      6

      Я заехал за Алисон, и мы отправились в гараж, хозяин которого подрядился продать мою машину. Я-то собирался подарить машину ей, но она отказалась.

      – Она будет напоминать мне о тебе.

      – Тем лучше.

      – Не хочу все время тебя помнить. И видеть никого на твоем сиденье не хочу.

      – Может, хоть деньги заберешь? Много за нее не дадут.

      – Чаевые?

      – Чушь.

      – Мне ничего не надо.

      Но я-то знал, что она мечтает о мотороллере. Оставлю чек с надписью «На мотороллер», она должна его взять.

      Последний вечер прошел на удивление спокойно, словно я уже уехал и разговариваем не мы, а наши тени. Мы обсудили, что будем делать завтра. Она не хотела меня провожать (я уезжал поездом, с вокзала Виктория); позавтракаем как обычно, она пойдет на работу, так чище и проще всего. Поговорили о будущем. Как только получится, она полетит в Афины. Если не выйдет, Рождество я справлю в Англии. Можно встретиться где-нибудь на полдороге – в Риме, в Швейцарии.

      – В Алис-Спрингс, – сказала она.

      Ночью мы не могли уснуть, и каждый знал, что другой не спит, а заговорить боялся. Она нашла мою руку. Мы лежали молча. Потом она сказала:

      – Я буду ждать тебя. Не веришь? – Я молчал. – Мне кажется, я дождусь. Честное слово.

      – Знаю.

      – Ты всегда говоришь «знаю». Вместо того, чтоб ответить как следует.

      – Знаю. – Она ущипнула меня. – Предположим, я скажу: да, жди, дай мне год на размышление. И ты будешь ждать, ждать.

      – Подумаешь!

      – Но это просто дико. Это все равно что обручиться, не решив, женишься ты или нет. А потом выяснится, что нет. Мы не должны давать обязательств. У нас нет выбора.

      – Не злись. Пожалуйста, не злись.

      – Посмотрим, что будет дальше.

      Тишина.

      – Я просто подумала, как вернусь сюда завтра вечером.

      – Я буду писать. Каждый день.

      – Как хорошо.

      – Это же вроде теста. Сильно ли мы будем скучать.

      – Я знаю, что это такое, когда уезжают. Неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой, и вот ты плюешь на все. И говоришь