Ритуал. Марина и Сергей Дяченко

на шею и чмокнула ее в щеку так искренне, что фарфоровый рыбак едва не опрокинулся в бархатную пучину.

      – Ах, Май, – и Вертрана снова снисходительно улыбнулась.

      – Я обожаю тебя, Юта! – воскликнула Май и, оставив Вертрану, обвила руками шею своей самой старшей сестры, которая примеряла платье в углу возле дверей.

      Та вздрогнула и отстранилась, одарив Май вымученной улыбкой. Платье принцессы Юты было розовым, как младенец. Оно казалось коротковатым – подол болтался высоко над землей, открывая взорам большие, чуть косолапые ступни. Юта уставилась в зеркало тупо и мрачно – а из зеркала на нее тупо и мрачно взирала некрасивая долговязая девица, которой роскошное платье шло так же, как парчовый жилет балаганной обезьянке.

      – Не сутультесь, принцесса, – деловито потребовала портниха.

      Юта ответила ей тяжелым взглядом.

      – Шляпку, ваше высочество, – почтительно предложил шляпных дел мастер.

      Юта отвернулась.

      Шляпка, впрочем, была совсем не плохая – она изображала поединок дня и ночи. Со стороны ночи мерцал черный бархат, усыпанный маленькими стеклянными звездами, со стороны дня – трепетал лоскутками розовый шелк, и над всем этим покачивались на ниточках золотое солнце с иголками-лучами и перламутровая пуговица-луна.

      – Отвратительно, – сказала Юта.

      Мастер обиженно захлопал глазами:

      – Но, принцесса, это же одобренный вами эскиз! Все… все в точности…

      Веселая конопатая горничная с пучком железных шпилек во рту уже крепила шляпку к жестким Ютиным волосам.

      Юта метнула безнадежный взгляд в зеркало – теперь поля скрывали половину лица, коротенькая вуаль свисала с кончика острого носа, а большой тонкогубый рот под ее бахромой кривился в презрительной гримасе.

      – Может, убрать вуальку? – предположила конопатая горничная. Портниха прищурилась оценивающе, одернула подол пышного розового платья:

      – Вуальку надо погуще… Совсем густую, понимаешь? И длинную, до шеи…

      Смышленая горничная закивала, едва сдерживая смех. Или Юте показалось?

      Снова подскочила принцесса Май, радостно всплеснула руками, принялась трогать и луну, и солнце, укололась о золотой луч, расхохоталась:

      – Юта, это чудо! Как здорово, какое у тебя платье!

      Маленькая Май была наивна даже для своих шестнадцати лет. Вертрана поглядывала на Юту издали, вздыхала и поправляла бантик на правом бедре.

      Юта между тем вертела шляпку так и сяк, надвигала на лоб и натягивала на затылок, кусая губы и становясь от этого еще некрасивее. Горничные искоса переглядывались за ее спиной; ловя в зеркале их взгляды, она едва сдерживала злые слезы. Уродина. Как ни верти – уродина.

      – Ваше высочество, – мягко начал мастер, но его дернули за рукав, и он растерянно замолк; кто-то в углу хихикнул тонко, на него зашикали сразу несколько голосов. Юта покраснела, как рак.

      – А ты не горбься, Юта, – издали посоветовала