Эта свирепая песня. Виктория Шваб

они старательно прятали свое оружие.

      Какой-то мужчина, протискиваясь мимо, толкнул его в плечо, и Август напрягся.

      В нем, кажется, не было необычного: пиджак, галстук, брюки, чуть широковатые в талии. Внимание Августа привлекла его тень. Она-то как раз и вела себя странновато – в ярко освещенном вагоне никому, в общем-то, не полагалось иметь тень, – но когда новый пассажир замер, она продолжила двигаться, извиваясь и перемещаясь, словно беспокойный собеседник.

      Конечно, никто, кроме Августа, не мог ее разглядеть, но сам Август не сомневался в том, что он видит неправильную тень. Призрачное нечто, следующее за своим хозяином на поводке, но готовое вырваться в любую минуту.

      Август знал, что это такое. Эхо насилия. Отметина греха. Где-то в городе из-за мужчины-пассажира – из-за того, что он сделал, – живет и убивает монстр.

      Пальцы Августа сжались на поручне.

      Случись происшествие в Южном городе, он узнал бы имя мужчины. Его вручили бы ему – или Лео – на листке бумаги вместе с адресом. Тогда он, Август, нашел бы правонарушителя ночью, заставил бы замолчать эхо… и заявил бы свои права на его жизнь.

      Но здесь – Северный город, где плохим людям все сходит с рук, если только у них есть деньги.

      Август с усилием отвел взгляд. Пожилая женщина, сидевшая на скамье, подалась вперед.

      – Я всегда мечтала выступать на сцене, – доверительно произнесла она. – И почему я не решилась? А сейчас, боюсь, уже слишком поздно…

      Август зажмурился.

      – «Юнион Плаза».

      Две остановки.

      – Да, слишком поздно, – бормотала женщина. – Но я по-прежнему мечтаю о подмостках.

      И она даже не обращалась к Августу. Монстры не могут лгать, а люди, оказавшись рядом с сунаи, становились честными. Августу не требовалось заставлять их – он предпочел бы заставлять их не открываться, если бы только мог, – они просто начинали говорить правду. И частенько они даже не осознавали, что делают.

      Генри называл это влиянием, но Лео подобрал термин получше: «исповедь».

      – «Лайл Кроссинг».

      Одна остановка.

      – Я так мечтаю…

      Исповедь, несомненно, являлась самой нелюбимой из способностей. Лео ею дорожил, поскольку хотел, чтобы все вокруг него озвучивали свои сомнения и страхи, но Август испытывал неловкость.

      – А вы мечтаете?

      – «Колтон».

      Состав затормозил, и Август, выходя из вагона, вознес металлическому голосу безмолвную благодарность.

      Северный город казался сюрреалистическим. А Колтон был абсолютно иным. Август никогда еще не бывал настолько далеко от красной зоны. Академию окружала ограда, но, в отличие от Линии, она служила скорее эстетическим целям, нежели функциональным. Академия Колтона устроилась за коваными чугунными воротами, на травянистом склоне холма, а за ней выстроились деревья. Август однажды видел деревья – в чахлом скверике в трех кварталах южнее их компаунда. Но эти были совсем другими. Их было достаточно, чтобы образовать зеленую стену. Нет, лес. Множество деревьев называется именно так.

      Однако