Праведный грех. Владимир Александрович Жуков

Головин зачерпнул из бака ковшом воду и плеснул на раскаленные добела камни. Зашипела вода и окатила их тела горячим паром.

      –Ложись на лавку, угощу тебя горячим веничком, – велел он

      Анна легла животом вниз на лавку. Федор принялся аккуратно хлестать ее березовым веником по спине, ягодицам, ногам. При этом приговаривал:

      – Анюта, ты дивное сокровище. Давай-ка порадую веничком твой чудесный животик.

      Она, изловчившись, перевернулась на спину. Стыдясь, закрыла ладонями лобок.

      –Руки по швам! – властно приказал, нахлестывая березовыми листьями, живот, овальные бедра. – Не робей, я твое гнездышко не сглазу, а поглажу.

      Анна, будто повинуясь какой-то неведомой силе, со вздохом отчаяния, убрала ладони с лобка. Почувствовала трепет его шаловливых пальцев. Они ласкали, теребили, проникая в ее нежную, чуткую плоть. Она ощутила непреодолимое желание. С ее горячих губ сорвалось:

      –Хочу, хочу…, бери меня…

      Федор только и ждал этого призыва. Осторожно опустился сверху, раздвинул ее ноги. Вальчук прижалась к нему упругим, истосковавшимся по ласкам телом. Затрепетала от неукротимого желания и нарастающей страсти. Головин действовал азартно, все глубже проникая в ее изголодавшуюся, влекущую плоть. Вскоре, вскрикнув и застонав, Анна затрепетала в экстазе сладостного оргазма.

      – Как хорошо, как сладко, – с восторгом шептала она, отдавшись по власть опытного самца. – Давно не знала такого блаженства. Ах, ты змей-искуситель, сердцеед

      – Если я искуситель, то ты умелая соблазнительница, – отозвался он. – Нельзя быть красивой и сладкой такой. Вот мы с тобой и породнились. Теперь ходу назад нет.

      – Да, нет, только жениться, чтобы снять с души грех. Это ж такая сладкая отрава. Не устояла перед искушением, до свадьбы отдалась, – смежив ресницы, шептала Вальчук. – прости меня, Господи.

      – Какая же ты грешница, – усмехнулся Федор, лаская широкой ладонью ее пышную грудь. – Грешница та, что впервые легла под мужика, а ты давно объезженная маруха.

      –Маруха? Какая еще маруха, я с рождения Анна?

      – Значит, жена, – замялся он, не раскрывая смысл редкого в обиходе слова.

      – Все-таки, я грешница, не устояла перед твоими чарами.

      –Это ты меня соблазнила своими пышными, аппетитными формами, кровь в жилах закипела, сперма в башку ударила, – возразил он.

      – Господь меня покарает, – продолжила она самоуничижение.

      – Не покарает. Он сам создал каждой твари по паре, чтобы слипались и размножались в свое удовольствие.

      – Федя после того, что произошло, мы должны расписаться в ЗАГСе, обвенчаться в церкви и сыграть свадьбу, чтобы перед людьми не было стыдно, – наставляла Вальчук.

      –Анюта, не суетись, суета нужна при ловле блох. Стыдно тому, у кого видно. Кому, какое собачье дело до того, чем мы занимаемся. Может, клопов и блох давим. Главное, что нам наедине сладко. Давай еще разочек?

      Головин изготовился к очередной штыковой атаке, но Анна, прикрыв ладонями