На войне как на войне. Вера Капьянидзе

не с кем, вот она мне в госпитале и помогает.

      – Сестра? – подозрительно прищурился «начальник». – Только ее нам тут не хватало. Ну ладно, давайте обе в машину.

      На обочине дороги их уже ждал грузовик, в кузове которого сидели четыре солдата с автоматами.

      «Начальник» сел в кабину, а Маша с Мартой залезли в кузов и устроились на скамейке напротив солдат.

      – Маш, а этот дядька – кто такой? – шепотом спросила Марта, на что сразу же последовал окрик одного из солдат:

      – Не шептаться!

      Так и ехали всю дорогу молча. Сначала Марта не понимала, куда они едут, но после железнодорожного вокзала, догадалась, что везут их в сторону госпиталя. От этого ей стало немного спокойнее.

      Не доезжая до госпиталя, грузовик остановился. Из кабины вышел «начальник», и, обращаясь к Маше, приказал:

      – Из машины ни шагу! – И взяв с собой двух автоматчиков, ушел в сторону госпиталя.

      Через полчаса они вернулись, ведя с собой завхоза Михея Игнатьевича. Завхоз тоже залез в кузов, его усадили между автоматчиками. И опять поехали. Ехали все также молча. Марта, и без того перепуганная «начальником», ничего не понимала, что происходит, и от этого ей было еще страшнее.

      Машина остановилась у самой окраины ничем не огороженного кладбища.

      – Все из машины! – скомандовал «начальник». – Да поживее! Лопаты не забудьте!

      – Ну, показывай дорогу. – Кивнул он Маше, когда все вылезли.

      И все двинулись за Машей и Мартой, петляя между могил и невольно выстроившись в цепочку. Теперь уже Марта догадалась, что они зачем-то опять идут к могиле Василия. Но от этого ей не стало легче. Страх холодными цепкими лапами сковал все тело, которое сотрясалось, как от стужи, несмотря на то, что утреннее солнце уже палило вовсю. Похоже, что с Машей творилось то же самое. Они обе боялись даже оглянуться на своих попутчиков, настороженно прислушиваясь к шагам позади себя.

      – Вот! – Маша указала на могилку, на которой сиротливо лежали привядшие цветы.

      – Ну, смотри, – угрожающе сощурив злые серо-голубые, почти бесцветные глаза с налитыми кровью белками, проговорил «начальник». – Если не подтвердится – расстреляю на месте.

      – За что? – выдохнула Маша.

      – За донос. Оговор безвинного человека.

      Михей Игнатьевич, словно догадавшись о чем-то, беспрестанно облизывал пересохшие губы, оглядываясь на своих конвоиров.

      – Попить бы, – жалобно попросил он.

      – Потерпишь.

      – Копайте, – приказал «начальник», и двое солдат взялись за принесенные с собой лопаты. Земля была рыхлая, еще не успевшая осесть и обветрить. Потому работа шла споро.

      Когда головы копавших солдат почти скрылись в яме, «начальник», нервно куривший, бросил папиросу и подошел к яме.

      – Ну, что тут?

      – Все верно, – не вынимая трупа, подтвердили солдаты, – в одном исподнем.

      – Хорошо, закапывайте, – скомандовал им «начальник».

      – Как закапывайте? А одеть его, как полагается? – онемевшими