Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты. Александр Ли

правительство в истории города. На современный взгляд, в городе царила полная демократия. Значительность Большого совета гарантировала участие граждан в управлении государством. Короткий срок службы в органах исполнительной власти обеспечивал «оборот» персонала, что открывало гражданам дорогу в органы власти.³⁹ Неудивительно, что, говоря о реформах, проложивших дорогу к конституции начала XVI в., Леонардо Бруни заявлял:

      Равная свобода существует для всех… надежда на получение общественного признания и возвышения одинакова для всех, лишь бы они обладали трудолюбием и природными дарованиями и вели разумный и достойный образ жизни, так как наше государство требует от граждан добродетели и морали. Кто бы ни имел эти качества, он рассматривается как достаточно благородный по происхождению, чтобы принять участие в управлении республикой… Это и есть подлинная свобода, равенство в государстве: не бояться насилия либо злодеяния со стороны кого-либо и наслаждаться равенством среди граждан перед законом и в занятии общественных должностей…⁴⁰

      По тем же причинам децентрализованный, почти византийский характер флорентийского правительства обеспечивался системой исдержек и противовесов.

      В противоположность прошлому города в 1501 г. никто не сомневался, что флорентийское правительство было исключительно открытым и представительным. И это служило еще одним поводом к тому, чтобы видеть в «Давиде» символ истинной преданности духу свободы.

      Большую часть XIV в. конституционная история Флоренции характеризовалась давней напряженностью между «народной» и «олигархической» тенденциями, которые отражали суровое социоэкономическое неравенство и часто ухудшали положение простого народа. Правительство целиком и полностью находилось в распоряжении гильдий. Всех руководителей выбирали из иерархии гильдий, при этом большее влияние имели гильдии «старшие». И это автоматически исключало из управления тысячи рабочих и ремесленников, чье экономическое положение не позволяло войти в гильдии. Но даже членство в «старшей» гильдии не являлось гарантией участия в управлении городом. Выборов в том виде, в каком мы знаем их сейчас, просто не существовало. В каждой гильдии существовал наблюдательный комитет, который отбирал тех, кто мог войти в органы управления. Те члены гильдии, которые проходили отбор, впоследствии выдвигали свои кандидатуры на выборы по жребию. Из пяти-шести тысяч человек, которые теоретически могли принимать участие в управлении городом в конце XIV в., реальную власть получали лишь 30 %. Учитывая, что приоры, «добрые люди» (buonuomini) и 76 гонфалоньеров избирались на два, три и четыре месяца соответственно, количество людей, способных занять эти посты, было очень мало.

      Из-за того, что отбор и жребий находились в руках очень узкого круга состоятельной элиты, не только правительство действовало в интересах богатых, но и политику буквально разъедала коррупция. Манипулируя в собственных интересах, сверхбогатые члены гильдий