Политбюро и дело Берия. Сборник документов. Отсутствует

от 29 октября 1949 года за успешное выполнение специального задания правительства. Награжден медалями:

      «За оборону Сталинграда» – вручена 1 июня 1943 года.

      «За оборону Москвы» – вручена 15 июня 1944 года.

      «За оборону Кавказа» – вручена 31 августа 1944 года.

      «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» – сведений о дате вручения нет.

      «В память 800-летия Москвы» – вручена 20 декабря 1947 года.

      «30 лет Советской армии и флота» – сведений о дате вручения нет.

      РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 464. Л. 109–110. Подлинник. Машинопись.

      № 1.33

      Письмо М. Багирова Г. М. Маленкову и Н. С. Хрущеву от 17 июля 1953 г.

      Товарищу Маленкову Г. М.

      Товарищу Хрущеву Н. С.

      Считаю своим долгом обратиться в Президиум ЦК партии со следующей просьбой:

      Будучи чистым и честным перед партией и своей и партийной совестью в момент, когда каждый коммунист, каждый советский человек всемерно помогает партии и государству в выявлении и ликвидации всех последствий вражеской работы Берия, я выгляжу как чужой человек, это в лучшем случае.

      Почему так получилось?

      Потому что, допустив одну невольную ошибку, тут же ее не исправил честно, а наоборот, углубил.

      Узнав впервые об аресте врага народа Берия 2 июля у товарища Хрущева, я на его вопрос «Звонил Берия?» ответил «нет», тогда как накануне, т. е. 1 июля, звонил Берия, как и многим другим.

      Так, запутавшись в одном этом вопросе, я дальше, как на Пленуме ЦК, так и после, натворил столько глупостей, допустил столько новых серьезных ошибок, что у всех возникли недоумение, сомнение и подозрение. Этим именно объясняется и суровая оценка моему поведению, которую вчера дал Президиум ЦК партии, выразивший политическое недоверие ко мне.

      Это высшая мера наказания для члена партии; видимо, я заслужил ее, проявив, по существу, растерянность и дезертировав с поля боя.

      Будучи всегда в самые опасные моменты в жизни партии и страны, в самые трудные моменты борьбы партии с ее многочисленными врагами в первых рядах, в данном случае в разоблачении самого гнусного и подлого врага Берия, я, как бы это ни случ[ил]ось, оказался в стороне. Поэтому совершенно естественно непонимание и недоумение у товарищей, которые думают: «В чем, мол, дело? Что давит на Багирова? Дружба с Берия или взаимобоязнь, взаимообязанность?» Нет, товарищи! Ни то, ни другое. На меня – Багирова, ни со стороны Берия, ни стороны каких бы то ни было врагов ничего не давит и не может давить. Были у меня «более близкие друзья и приятели», чем подлец Берия, которых, не моргнув глазом, лично сам разоблачал и громил. В отношении разоблачения и расправы над Берия, оказавшимся самым злейшим и самым опасным врагом, тем паче колебаний быть не может у меня.

      Дело не в этом, а в том, что, сказав один раз неправду, запутавшись вначале, усугубил свою вину перед партией впоследствии еще больше. Это первый случай в моей партийной жизни и работе.

      Товарищи! Что бы со мной не случилось и как бы сурово не наказали вы меня, я был и остаюсь верным солдатом нашей великой ленинско-сталинской партии; каждая