Флибустьеры. Хосе Рисаль

ртов текла слюна, одежда взмокла от пота. Лишь несколько юношей – студентов, судя по их белоснежным костюмам и учтивым манерам, – отважно прогуливались от кормы к носу и обратно, перескакивая через корзины и ящики. Радуясь предстоящим каникулам, они то вспоминали забытые законы физики и обсуждали работу машины, то увивались за юной воспитанницей колледжа и за продавщицей буйо с накрашенными губами и гирляндой жасмина на шее, нашептывая им на ухо словечки, от которых девушки краснели и прикрывали лица пестрыми веерами.

      Два студента, не принимая участия в этих беспечных шалостях, стояли на носу и беседовали с пожилым господином, державшимся очень прямо и горделиво. Этих юношей, по-видимому, все знали и уважали, о чем говорило почтительное отношение к ним других пассажиров. Тот, что постарше, одетый в черное, был студент-медик Басилио, завоевавший известность добротой к больным и искусным врачеванием. Его товарищ, помоложе годами, но выше ростом и более крепкого сложения, звался Исагани; он был «поэт», то есть выпускник Атенео[16], удостоенный награды за стихи. Это был юноша особого склада, почти всегда молчаливый и необщительный. Беседовал же с ними богач капитан Басилио, возвращавшийся из Манилы, где он делал кое-какие закупки.

      – У капитана Тьяго все по-прежнему, сударь, – говорил ему, покачивая головой, студент-медик. – Никак не желает лечиться… Кое-кто посоветовал ему послать меня в Сан-Диего[17] под предлогом, что надо присмотреть за домом. На самом же деле он просто хочет, чтобы никто не мешал ему курить опиум.

      Под «кое-кем» студент разумел отца Ирене, большого приятеля и главного советчика капитана Тьяго, доживавшего последние дни.

      – Опиум – одна из язв нашего времени, – наставительно заметил капитан Басилио с пафосом римского сенатора. – Его знали и древние, но они им не злоупотребляли. Пока у нас были в почете классические науки, – заметьте это, юноши, – опиум применялся только как лекарство, не так ли? Ну скажите на милость, кто больше всех курит опиум? Китайцы! Китайцы, которые словечка не знают по-латыни! Ах, если бы капитан Тьяго посвятил себя изучению Цицерона!..

      На его гладко выбритом лице эпикурейца изобразилось самое классическое негодование. Исагани внимательно смотрел на него: этот господин явно тосковал по античным временам.

      – Но вернемся к вашей Академии испанского языка, – продолжал капитан Басилио. – Уверяю вас, ничего из этого не выйдет…

      – Что вы, сударь, мы со дня на день ждем разрешения, – возразил Исагани. – Отец Ирене, которого вы, наверно, видели наверху, получил от нас в подарок пару гнедых лошадок и пообещал уладить дело. Он должен поговорить с генералом.

      – Напрасный труд! Ведь отец Сибила против!

      – Пусть против! Для того-то он и едет в Лос-Баньос к генералу, уж там без боя не обойдется.

      И студент Басилио выразительно стукнул одним кулаком о другой.

      – Все понятно! – рассмеялся капитан Басилио. – Но если вам и дадут разрешение, откуда вы возьмете средства?..

      – Они у нас есть, сударь. Каждый

16

Атенео – муниципальный Атенео – коллегия (среднее учебное заведение) в Маниле, открытая монахами-иезуитами в 60-х годах XIX в., одно из самых популярных учебных заведений на Филиппинах во времена Рисаля.

17

Сан-Диего – город в провинции Лагуна.