Гуннхильд, северная невеста. Елизавета Дворецкая

его Горму – неразумно.

* * *

      В этот вечер Гуннхильд ушла в девичью, будучи близка к отчаянию. Кнютлинги уже почти приобрели союзника в лице короля саксов, который будет если не помогать им в борьбе за земли Инглингов, то хотя бы и не мешать. А положение ее родичей становилось заметно хуже.

      – Не думаю я, что Оттон станет помогать им войском, – утешала ее Асфрид. – Это обойдется ему слишком дорого, он не сможет выжать из наших христиан сразу столько денег, чтобы окупить свои расходы на войну, а что будет дальше, знают только боги. Ведь Горм всегда может снова запретить выплату этих податей, упирая на то, что борьба с Инглингами, в которой Оттон ему не помогает, обходится слишком дорого.

      – Но он пообещает не помогать и нам!

      – Олав после смерти Гильды, а потом герцога Бертольда и сам не слишком рассчитывал на его помощь. А с тех пор как он прекратил церковные выплаты, рассчитывать и вовсе стало не на что.

      – Но отец тоже мог бы возобновить эти выплаты. Это дешевле обойдется, чем потерять все.

      – Ты разве не знаешь своего отца? Но даже если бы случилось чудо и в нем пробудился разум, это не помогло бы. У Отты хватает своих врагов: венды, венгры, да и франки, его подданные, не в ладах с саксами. Саксы поднимают мятежи, да и другие герцоги могут сделать то же, что делали твои родственники-баварцы. И со своими кровными родичами ему хватает забот, где уж заниматься нашими делами!

      С приездом епископа Хорита кое-что важное изменилось и для самой Гуннхильд. Об этом она узнала на следующий день. Вместе с Асфрид, королевой Тюрой, ее дочерью, невесткой и служанками они пряли в женском покое, как вдруг туда явились Горм с обоими сыновьями, а также с Регнером и Холдором, ближайшими советниками.

      – Наши женщины и девы, славные мудростью и красотой, все здесь, в сборе! – обрадовался Горм. – Мы хотели повидать тебя, королева, чтобы воспользоваться твоим мудрым советом.

      – Нам уйти, конунг? – осведомилась Ингер, оставляя пряжу и поднимаясь со столь независимым видом, будто эти дела не стоят ее участия.

      – Вы с Хлодой можете уйти. А госпожа Асфрид и ее внучка пусть останутся, – сказал Харальд. Он остановился перед Гуннхильд, по привычке засунув руки за пояс и пристально глядя на нее. – Наше дело их тоже касается.

      Гуннхильд пробрала дрожь волнения: его вид и тон не обещали ей ничего хорошего. Она бросила тревожный взгляд на Кнута, но тот подмигнул ей с самым радостным и довольным видом, будто его-то, наоборот, переполняли самые лучшие ожидания.

      – Конечно, если ты этого желаешь, конунг, – невозмутимо кивнула Асфрид.

      Ингер и Хлода вышли, причем первая – с высокомерным и гордым видом, а вторая – с явной неохотой, часто оглядываясь, будто надеясь по лицам угадать, о чем тут пойдет речь. Горм знаком выслал вслед за ними служанок, а сам вместе с сыновьями уселся на освободившиеся места возле Тюры.

      – В чем же тебе нужен мой совет, конунг, если ради этого дела ты явился в женский покой? – спросила