Угрюм-река. Книга 1. Вячеслав Шишков

двинулся на голос, с чемоданом в руке, купец.

      – Кого? – вновь спросил выплывший из тьмы человек в накинутой овчинной шубе.

      – Коридорного мне надо!

      – Пошто?

      – Номер мне требуется!

      – Номер, что ли? То есть ночевать?

      – Ну да.

      – Ты один или с девочкой, раз-навсегда-совсем?

      – Конечно, один! Я приезжий.

      – Так бы и сказал. Номера у нас есть всякие… Тебе в какую цену? Есть в тридцать копеек. Есть дороже… Самый лучший, на две половины, рубль.

      – Давай самый лучший!

      – Шагай за мной, воспадин проезжающий! Да аккуратней, лбом не треснись… У нас тут балка обвалилась… Не можем никак плотника добыть. Тоже город!.. Это называется город… А сам-то хозяин в кутузку посаженный. Вторую неделю сидит. Потому как городскому старосте повредил в драке бороду и левый глаз. А ты откеда? Пошто приехал-то? Масло, что ли, привез? Али чиновник какой высокий? Может, лекарь? Не знаешь ли ты, чем золотуху выгонять? Один мне советовал калину, а бродяжка тут какой-то мыкался, тот велел яичное мыло с чаем пить. То есть напиться этак стаканов десятка полтора и – под шубу… Пропреешь, значит… Ну, я пробовал – душа не примает. С неделю блевал, никак. Думал, сдохну раз-навсегда совсем…

      Гундосо жужжа, как надоедный шмель, человечек влек за собой купца. Вот поднялись они по какой-то тайной, с кривыми ступенями, лестнице наверх, ощупью пошагали мертвым коридором, наконец человечек остановился, сунул в руки Петра Данилыча оплывший огарок, вытащил из кармана допотопный ключище, которым можно уложить на месте любого волка, вставил его в личину и со всех сил принялся крутить. Но дверь не подавалась. Человечек растопырил ноги, зажмурился, оскалил зубы, отчего повязанное по ушам красным платком личико его приняло страдальческое выражение и, надсадисто пыхтя, тщетно выплясывал возле заклятой двери.

      – Тьфу! – с остервенением плюнул он на правый сапог купца и пропищал: – А ну-ка ты… Ты поздоровше меня.

      Купец засучил рукава, поплевал в пригоршни и, вцепившись в ключище, принялся на все лады крутить и трясти его, производя сильнейший грохот, словно телега скакала по камням.

      – Ужо, воспадин проезжающий, я карасину притащу либо масла. Смазать надобно. Тогда сподручней. Ох ты господи! Из ушей-то у меня текет.

      Пока он бегал, разъяренный купец свернул-таки ключу башку.

      – Что ж нам делать?

      Оба – человечек и купец – с недоумением, как два истукана смотрели друг на друга.

      – Придется в другой номер, – присоветовал ямщик-парнишка.

      – А и верно! – оба – купец и человечек – весело вскричали враз. – Чего ж мы сдуру-то пыхтим?

      – Можно и в другой, – сказал человечек. – У нас свободных номеров сколь хошь. Только те будут попроще. Цена восемьдесят копеек серебром и неудовольствие от клопов раз-навсегда-совсем…

      – Много клопов-то? – спросил потерявший терпение купец.

      – Да не так чтобы, а есть… До смерти не зажрут…

      Кислый,