Бредущий в «лабиринте». Книга 1. Перевёртыш. Александр Владимирович Забусов

напрягая голосовые связки, приказал дядя Ваня…

      Сколько себя помнил, родной дом был хлебосольным для всех. Застолье расположили в увитой виноградной лозой огромной беседке, рядом с летней кухней. Стол ломился от бабкиной стряпни, домашних овощей и фруктов. Дед «приняв на грудь» граненую стопку самогона, другого спиртного он не употреблял, ладонью похлопал по плечу стоявшего у длинной лавки Михаила, мотнув головой, сказал на ухо:

      –Идем, пошепчемся.

      Расположившись на лавке у самой калитки, внутри двора, своем любимом месте препровождения, хитро подмигнув, спросил:

      –Ну, как добрался, Мишаня?

      Вопрос деда, «как он добрался», поставил в ступор, заставив собеседника рассмеяться. Заливистый смех Константина Платоновича привлек бабушку Наташу, та практически сразу материализовалась рядом с мужем и внуком.

      –Вы чего тут уединились от всех?

      Дотянувшись, потрепала рукой волосы на голове Каретникова. Вообще, его дед с бабкой странная парочка. Михаил ни разу в жизни не слышал, чтоб дед повысил голос на свою жену, но у выхода из дома, на гвозде нарушающем интерьер, висит нагайка, настоящая казачья плетка, и бабка прекрасно знает, что повешена она именно для нее. Мол, ежели жена провинится, то пощады так просто не будет. Вот так! Самое интересное, что такой выверт дедового отношения к супруге, воспринимается домашними вполне адекватно. Привыкли. Даже не замечают.

      –Иди к гостям, бабка. – Осадил проявление нежности к внуку «домашний тиран». – Нам с внуком побалакать нужно.

      Оставшись наедине, дед раскрыв ладонь, продемонстрировал до боли знакомый кругляк ладанки.

      –Узнаешь?

      Чего изворачиваться? Кивнул головой.

      –Моя.

      Дед хмыкнул.

      –Теперь уже нет. Второго раза не будет.

      Глядя в глаза Михаилу, Константин Платонович пояснил.

      –Я этот науз давно для тебя приготовил, и подозреваю, что на шею тебе надел его именно после сегодняшнего дня.

      Каретников протянул руку, хотел забрать привычную вещь и повесить ее себе на грудь. Дед покачал головой. Убрал медальон в карман.

      –Нет. Теперь сей оберег в огонь брошу.

      –Дед, а пояснее выражаться можно?

      –Отчего ж? Скажу и яснее. С каких пор уж и не знаю, но в нашем роду по наследству, от деда к внуку передается возможность прожить не одну жизнь, а сразу две. Первую, ты живешь как Бог на душу положит, а вот вторая у тебя, запасная. Чтоб ошибки пребывания на этом свете, исправить мог. У меня эта жизнь – вторая. Вижу, что и у тебя она с чистого листа с сего числа начинается.

      –А вдруг…

      –Ха-ха!

      –Да, ты в зеркало на себя глянь! Это ведь папку с мамкой обмануть сможешь, а я как глаза твои увидал, сразу понял, из далека вернулся. Где тебя смертушка достала? Когда?

      –В Сирии. Летом две тысячи семнадцатого.

      –Долгонькую жизнь прожил! Я в августе сорок первого погиб.

      –Ясно.

      –Ну и какие мысли?

      –Мысли? Никаких. В себя никак