Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый. Нелли Шульман

палец в женщину средних лет, в неожиданно хорошем, шелковом платье, и даже при чулках, – жрала, а теперь имеешь наглость появляться в очереди за пособием! Твой муж сбежал, но его найдут и повесят… – женщина, что-то пробормотав, выскочила из очереди. Утихомирив плачущего ребенка, мать Ганса повернулась к Грете:

      – Ее муж здешним концлагерем заведовал, на окраине, для русских военнопленных. Сучка на машине ездила. Надеюсь, что она подхватит сифилис, и сгниет в лечебнице… – Грета видела на остатках улиц спешно напечатанные плакаты, на немецком языке, об опасности венерических заболеваний.

      – Вообще заработать легко, – поделилась с ней мать Ганса, – союзники только что в очередь не выстраиваются. Четверть часа, и пачка сигарет у тебя в кармане… – за пачку американских сигарет, можно было купить молока, для ребенка:

      – Сигареты, кофе… – вдова загибала пальцы, – тушенка в банках, у британцев в пайках чай выдают. В некоторых подвалах все женщины таким занимаются, от мала до велика. Союзники, не русские варвары… – мать ребенка поежилась, – те просто насилуют, и грабят, на прощанье… – она окинула Грету внимательным взглядом:

      – Ты еще ничего, тебе только подкормиться надо. Или найди русского парня. Они сейчас все с немками сходятся, к Сталину никто возвращаться не хочет… – по Килю болтались и бывшие военнопленные, и союзные солдаты. Они свистели вслед девушкам и женщинам, заигрывали с теми, кто ждал открытия магазинов, в длинных очередях.

      Офицер оккупационной администрации, услышав, что Грете надо поехать в Нойенгамме, покачал головой:

      – Так не делается, фрау Кампе… – он говорил на неплохом немецком языке, – если вы считаете, что ваш муж может оказаться в числе военнопленных, то надо внести в форму следующие сведения… – он подтолкнул Грете отпечатанный на машинке лист. Бывшая капо отправила бумагу обратно:

      – Вы меня не поняли. Мой муж мог сидеть в Нойенгамме, как заключенный. Он был цыган… – Грета помолчала, – в рейхе цыган, как и евреев, арестовывали, считая неполноценной расой… – офицер раскрыл перед ней портсигар:

      – Угощайтесь, пожалуйста. Простите меня, за ошибку… – британец помялся, – но, к сожалению, новости из лагеря неутешительные… – перед сдачей Гамбурга союзникам, СС уничтожило всю документацию. Грета, настойчиво, сказала:

      – Вы арестовали тамошних охранников. Они могут что-то знать, о моем муже… – офицер открыл рот. Грета подняла руку:

      – Я понимаю, что меня не пустят в военную тюрьму, и не разрешат присутствовать на допросе. Но запишите его имя, пожалуйста, передайте вашим коллегам… – она не отпустила офицера, пока британец не пообещал разослать запрос о Иоганне Кампе, предполагаемом заключенном, по союзным тюрьмам, где держали персонал бывших лагерей.

      Грета сходила и в портовый квартал. От заведения, где до войны, скрывался муж, ничего не осталось. Она окинула взглядом