Портрет второй жены. Анна Берсенева

спросила Лиза.

      – А это, девушка, не ваше дело, – отрезал охранник. – Ваше дело – флаконы менять.

      Лиза обиделась и закрыла дверь. Нашли прислугу!

      «Возьму сейчас и уйду, будут знать», – подумала она с детской обидой.

      Уходить она, впрочем, не собиралась. Куда теперь уйдешь, не оставлять же его, такого! Делать ей было нечего.

      «Хоть бы книгу оставила», – подумала она об исчезнувшей Юле.

      Время от времени поглядывая на капельницу, Лиза снова села на стул у кровати и всмотрелась в лицо лежащего.

      Хоть и были закрыты его глаза, ей показалось, что печать страдания и одновременно удивления лежит на этом лице.

      «Конечно, – размышляла она. – Ведь ему больно, наверное?»

      Она не могла определить, сколько ему лет. Волосы на висках немного серебрятся – но совсем чуть-чуть, а это ведь когда угодно может быть. Одна бровь рассечена у самого края светлым старым шрамом – едва заметно, и от этого даже сейчас кажется, что она удивленно приподнята. Глаза действительно необычные, чуть ли не у висков.

      «Такие у художников бывают, – вдруг вспомнила Лиза. – Кто это мне говорил – Наташа, что ли? Но он, конечно, вряд ли художник».

      Лиза уже приготовилась сидеть здесь не меньше чем до вечера и даже обрадовалась немного – вот и занятие! – как вдруг дверь приоткрылась.

      – Юлия Георгиевна, вы уж меня извините, беда с этими электричками!

      В палату заглянула аккуратная старушка в белом халате. Увидев Лизу, она недоуменно спросила:

      – А жена его где же?

      – В Париж улетела, – ответила Лиза. – Очень вас ругала, между прочим.

      – Да я и говорю, – зачастила сиделка, – две электрички подряд отменили, ну что ты будешь делать! В третью и то еле втиснулась…

      Что ж, значит, можно идти. Лиза почему-то вздохнула и пошла к выходу. У двери она обернулась. Лицо раненого почти сливалось с подушкой, только темнели брови – правая удивленно приподнята…

      – До свидания, – сказала Лиза – то ли сиделке, то ли ему.

      – Путь добрый, детка, – ответила старушка. – Спасибо, что посидела.

      Когда Лиза вышла на улицу, совсем рассвело. Ноги заскользили по талому снегу, мокрый ветер прильнул к разгоряченным щекам.

      «Куда теперь идти?» – подумала Лиза и неожиданно поняла, что задала себе этот вопрос без той горечи, которую вкладывала в него еще вчера, да и сегодня утром.

      Просто – куда идти, в метро или на троллейбус?

      Она пошла пешком в сторону Садового кольца, и сильный мартовский ветер подталкивал ее в спину, точно поддерживал или торопил.

      Глава 2

      Впервые после рождения сына Инга Широбокова чувствовала себя спокойно.

      Правда, Тоша всегда был хорошим мальчиком и не доставлял ей слишком много хлопот – по сравнению, например, с тем, как мучил свою маму соседский Вадик. Но уже одно то, что о ребенке приходилось думать постоянно, сводило Ингу с ума. Спит ли он, поел ли вовремя, почему не набирает положенного веса, почему такой бледный, или красный, или потеет по