Минус один. Андрей Жвалевский

кто ушел из «Минус один» не в могилу, а просто так.

      Он выздоровел.

      Вернее, он был здоров все это время.

      Тупая апатия сменилась лихорадочным оживлением. Промахиваясь мимо букв виртуальной клавиатуры, Славка набрал: «Нарол я здороа!!!!» – и выложил в группу. Это показалось ему таким прикольным, что он рухнул на пол и принялся хохотать.

      Когда вернулся папа, Славка валялся и икал от смеха. Папа перепугался и бросился к нему:

      – Тебе плохо? Ты чего?

      Но Славик только повторял:

      – Я здоров! Ик! Прикинь! Я здоров!

      Папа сел рядом с ним, и они принялись хохотать в два горла.

*

      Ира плакала. Надя увидела это сразу: в комнате, где собрались мамочки «зайчиков», стена была прозрачная. Сегодня все пятнадцать детей, выбранных в экспериментальную группу для испытания свежепридуманного лекарства, прошли обследования. Сегодня же их разбили на два потока – одни получат лекарство, другие – плацебо.

      Все, естественно, молили о лекарстве, особенно Ира. Ее Юре тринадцать, они со Славой самые старшие из приехавших. Собственно, на грани: каждый день рождения как последний. Все вокруг – иностранцы: две семьи израильтян, одна пара из Канады, еще одна из Новой Зеландии, остальные – европейцы. Надя вспомнила, что только вчера Ира жаловалась: израильтяне наверняка сговорились, и «их» обязательно возьмут в группу с лекарствами, а «нам» ничего не светит, потому что тут «все схвачено». Сергей пытался вставить слово, но Ирка была неумолима, голос разума до нее не мог достучаться.

      Она работала юристом-фрилансером, с профессиональной хваткой выбила половину стоимости лечения Юры из какого-то регионального фонда, вторую половину – из клиники, но все равно считала, что все вокруг пытаются ее обмануть и на ней заработать. Ирка почти не говорила по-английски, не понимала, что происходит вокруг нее, и ужасно нервничала. Юра английский понимал хорошо, но был с мамой в отвратительных отношениях. Он не хотел ехать в Израиль, он не хотел лечиться. Он все время говорил, что хочет просто лечь и побыстрее умереть. Ирка тогда сразу начинала плакать. Вот как сейчас.

      Надя минутку потопталась в коридоре, сделала несколько глубоких вдохов, представила, как войдет в комнату и скажет: «Hello, my child is healthy!»[2], представила себе перекошенное Иркино лицо и… Надя не сразу осознала, что бежит, причем бежит по лестнице вверх.

      На десятом этаже медицинского центра, на застекленной террасе, было очень красивое кафе. С шикарным видом на пустыню.

      – Coffee? – спросила девушка за стойкой.

      Надя кивнула. Девушка скользнула по ней озабоченным взглядом и поставила на стойку стакан воды.

      – Are you okay?[3]

      – My child is healthy… – прошептала Надя и разрыдалась.

*

      Парень, который надевал на Славку акваланг, оказался русскоговорящим негром. Очень лихо русскоговорящим.

      – Ты чего, – спрашивал он, подгоняя лямки, – ни разу с аквалангом не нырял?

      – И без акваланга тоже, – буркнул

2

Привет! Мой ребенок здоров! (англ.)

3

Вы в порядке? (англ.)