Пока Оно спит. Артем Римский

практически всегда, чуть не ежесекундно сопровождалась гримасничаньем, закатыванием глаз и идиотским смешком, и в настоящее время каждый раз слыша этот смешок, Катрине казалось, что кто-то дергает в ней туго натянутую струну, которой были ее нервы. Последний же вопрос Катрина слышала уже раз в двадцатый, на который она, как обычно, ответила пожиманием плечами, и как обычно, услышала одно и то же продолжение.

      – Я думаю, стоит сходить, ахаха. Почему бы и нет? К тому же пару флаконов духов, я думаю, он не зажмет, а? Ахаха.

      – А как же муж? – спросила Катрина, сделав усилие, чтобы поднять трясущейся рукой чашку с кофе. Эвелина это заметила, но не заострила внимание, а вновь наклонившись ближе, сказала тем же торжественным шепотом:

      – А кто же ему скажет, ахаха? – она резко откинулась на спинку стула. – Ты же не скажешь, а? Ахаха.

      Катрину передернуло от отвращения, которое она не смогла сдержать во взгляде, брошенном на собеседницу. Та, возможно, и заметила это выражение, но опять же пропустила мимо.

      – А что такого, ахаха? Это же просто чашка кофе. А может… – вновь наклон и торжественный шепот, – может и бокал вина, ахаха. А может… – вновь резкий отброс тела на спинку стула, – может и не один, – и тут она дала волю заливистому хохоту.

      Отсмеявшись и отпив зеленого чая из своей чашки, она продолжила, дернувшись всем телом:

      – Я, наконец, заставила его вчера установить этот заборчик. Этого идиота вообще тяжело заставить что-то делать, ахаха, тем более делать хорошо. Это относится и к самому главному, что он должен делать, ахаха. Так вот… видела бы ты, какая красота, у меня теперь аккуратный белый заборчик вокруг крыльца, прямо как в голливудских фильмах, ахаха.

      – Лина, у многих такие заборы во всей стране, – прокомментировала сквозь зубы Катрина.

      – Да, но мой – лучше всех, – отчеканила Эвелина, и выражение ее лица приняло самодовольно бескомпромиссное выражение, от которого у Катрины чуть не свело судорогой лицо. – И пусть, хоть один ублюдок, будь то малолетний идиот или пьяный урод – пусть хоть пальцем попробуют его испортить, нарочно или случайно, – Эвелина говорила все с тем же выражением лица, чеканя каждое слово и вкладывая в речь максимум угрозы и агрессии. Я возьму пистолет моего мужа – я знаю, где он лежит – и пристрелю урода к хренам собачьим, я клянусь. Я имею право, – тут ее отпустило, и к ней вернулась ее привычная манера, – это ведь будет проникновение на частную собственность, ахаха. Ты должна мне кое-что пообещать.

      – Что? – Катрина напряглась.

      – Завтра ты заедешь ко мне и посмотришь на мой забор, ахаха.

      – Даже не знаю, Лина, получится ли у меня, – девушка повела головой, стараясь дать понять, что эта идея ей совсем не по вкусу.

      – А почему не получится? У тебя что, дела какие-то? Ахаха, сидишь дома безвылазно, ахаха, – Эвелина говоря это широко распахнула