Пока Оно спит. Артем Римский

как? Прости меня, Господи! Не я это, не я, меня ломают. Господи, меня ломают, ломают… дай мне сил, прошу тебя! Небеса, дайте мне сил выстоять! Простите меня, простите!..».

      – Эй, ты что это делаешь? – делая тон удивленным спрашивал голос. – Нет – нет, не стоит этого делать, пистолет нам еще пригодиться. Эй, ты слышишь Катрина? Не стоит.

      Девушка подошла к зарослям кустарника, росшим по обе стороны аллеи. Остановившись, она почувствовала, как пистолет в кармане плаща уперся ей в бедро, и ее пронзило невыносимым холодом отвращения. Девушку передернуло всем телом, она еще раз оглянулась и одним резким движением вынула пистолет из кармана и кинула в ветви кустов. Затем быстро развернувшись, она вновь перебежала дорогу, не помня себя от страха и возбуждения добежала до своей машины, и с визгом сорвавшись с места, понеслась дальше вверх по улице Чехова.

      – Ну и что же ты наделала – голос говорил теперь наставническим тоном. – Ну кто же так делает? Украсть пистолет, а затем выбросить… зачем тогда вообще было его красть? Что за логика, а? Когда ты уже перестанешь бояться? Когда научишься контролировать свои страхи и идти до конца? Ты опять начинаешь меня разочаровывать, только все устаканилось, а ты вновь хочешь все испортить…

      Не зная зачем, Катрина свернула на улицу Луи де Бройля и поехала на север. Нет, она не думала о пистолете, она не думала о том, что Эвелина уже могла заявить в полицию и что ее ищут. Она не думала ни о каких последствиях для себя, ее не волновало, чем для нее могут обернуться собственные поступки. Среди всех мыслей, вихрем мечущихся в ее голове под давлением страха и паники только одна была ясной: как она могла позволить собой управлять?

      – Да очень просто, – издевательски звучал голос. – Не нужно много усилий, чтобы заставить человека совершить мерзость. Все эти мерзости жили и живут в тебе, Катрина. Я лишь поднял их со дна твоей души и предложил привести их в жизнь, а ты согласилась. Ты согласилась, Катрина. Не я виноват, не я доводил рыжую тварь до нервного срыва, а ты. Почему, Катрина?

      – Потому что я тебя слушала! – закричала девушка и резко затормозила рядом с автобусной остановкой. Тяжело дыша, она закрыла лицо руками и прошептала: – Ты заставляешь меня слушать.

      – Или?

      Катрина молчала, не в силах дать ответ, который был готов сорваться сам. Она понимала, что и это не ее ответ, что даже ответы ей навязывают. Понимала, но не могла ничего сделать.

      – Катрина, или что?

      – Или я хочу тебя слушать, – простонала Катрина.

      – Не слушать, моя девочка. Я бы никогда с тобой не заговорил, если бы ты не хотела меня слушать. То, что ты хочешь меня слушать – это так же ясно, как ежедневный восход. Главный вопрос в другом – хочешь ли ты меня слышать? Слышать, а не слушать. И это сугубо твой личный выбор. И даже я не могу на него повлиять.

      Катрина застонала, и слезы полились из ее глаз.

      – Я не хочу тебя