Созвездие Хаоса. Татьяна Степанова

внезапно услышала вой полицейской сирены.

      Она подошла к окну.

      Окно директорского кабинета выходило на улицу Роз – сразу за розарием была видна проезжая часть, и по ней промчалась, полыхая мигалкой, полицейская машина. А следом еще одна – тоже воя сиреной и мигая синим.

      Нина Павловна сразу забыла обо всем – и про обогреватель, и про выставку, которую никто не посещал.

      Она схватила сумку и побежала через музейные залы, через холл к выходу.

      Ей казалось, сердце… ее сердце вот-вот выскочит из груди. Она пыталась вспомнить…

      Остановка…

      Автобусная остановка…

      Наша, на улице Роз…

      Она ведь миновала ее, когда шла в музей и…

      Ничего.

      Там все как обычно.

      И полицейские машины промчались мимо остановки.

      Нина Павловна обогнула розарий и вышла на улицу.

      Она увидела в конце улицы Роз полицейские машины. Они остановились перед домом – коттеджем из красного кирпича. Из машин выходили полицейские.

      Нина Павловна не стала приближаться. Она стояла и смотрела. Видела краем глаза других – горожан, соседей, которые тоже не оставили это событие без внимания. Велосипедисты прибавляли газа, стремясь проехать мимо полицейских машин, прохожие замедляли шаги, пенсионеры пялились в окна.

      Нина Павловна знала тот дом в конце улицы.

      Она вернулась в музей, в свой кабинет. На столе стояла дешевая ваза с астрами. Они начали уже увядать. Нина Павловна медленно подошла к своему столу и начала извлекать астры из вазы, раскладывая их на газете, что взяла с подоконника.

      Дом в конце улицы Роз…

      Вода в вазе пахла гнилью. Стебли астр осклизли и пачкали газету.

      Запах тлена. Запах гниения.

      Запах смерти.

      Нина Павловна завернула цветы в газетный кулек.

      – Я опять ненадолго отлучусь, – сказала она старой кассирше.

      На улице она постояла пару минут, стараясь рассмотреть, что творится у дома в конце улицы.

      Потом повернулась и медленно, словно гуляя, пошла по ЭРЕБу – свернула с Пятой на Третью Парковую, затем на Первую Парковую, миновала небольшую, недавно построенную часовню и очутилась перед воротами городского кладбища.

      У низкой ограды две старухи продавали искусственные цветы. Нина Павловна никогда их не покупала. Только живые.

      Но сейчас у нее просто не было времени, чтобы идти сначала в цветочный, да и денег в обрез до зарплаты. Она бы никогда не опустилась до того, чтобы рвать розы с клумбы розария. Этого в ЭРЕБе из настоящих, потомственных его горожан не делал никто, никогда.

      Но она хотела принести на кладбище живые цветы, пусть и пожухлые – эти самые осенние астры, тронутые тленом.

      Смерть – как дар.

      Смерть – смерти как дар…

      Здесь, за воротами кладбища, было все самое дорогое. Частица сердца и души.

      Нине Павловне нужно было срочно поговорить.

      Кто сказал, что мертвецы – никудышные собеседники?