Побег из Северной Кореи. На пути к свободе. Ынсун Ким

появляться на людях. Самое же главное, что у нас не было времени, наши дни были полностью посвящены поискам еды.

      Мы трое жили как заключенные в квартире, скрывавшей нас от посторонних взглядов. Каждый день мы украдкой ходили в поля, крали там рис и кукурузу, прячась от военных патрулей. На скорую руку мы рвали охапки растений, потом отходили подальше в горы, и там, в стороне от чужих глаз, отделяли зерна. Мы также искали грибы и корни; иногда рубили деревья, все более редкие, чтобы продать дрова и накопить на пропитание. Мама из последних сил работала топором, а мы с Кымсун ломали самые тонкие ветки и делали из них маленькие вязанки. Это было так тяжело! К счастью, нас ни разу не поймали на месте преступления.

      Неподвижная, с полузакрытыми глазами, мама, должно быть, по замкнутому кругу проходила через все эти картины. Поход в Раджин-Сонбон был ее последней надеждой. Она думала, что в порту могла бы найти способ заработать денег или раздобыть еду и спасти нас. Но эта последняя попытка провалилась.

      Наша мать не двигалась, но странным образом я чувствовала, что в тишине она обдумывает план.

      Снаружи солнце было уже высоко. Внезапно мама поднялась, глаза у нее загорелись. Она решила перейти к действию. Ее инстинкт выживания еще не угас.

      Глава 5. Бегство

      В тот день мама прошла точку невозврата. Я снова вижу перед собой ту комнату и маму с новой решимостью во взгляде, контрастирующей со вчерашним отчаянием. На моих глазах она сейчас сделает то, что я никогда бы не могла счесть возможным.

      В один шаг она оказалась у стены, сняла портреты Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Это были цветные фотографии под стеклом, заключенные в деревянную золоченую рамку. С самого раннего моего детства руководители день и ночь наблюдали за нами, как смотрят они сейчас на каждую семью в стране. Их портреты повсюду, в каждом здании, даже в вагонах пхеньянского метро. Это священные предметы нашей новой тоталитарной религии, изобретенной Ким Ир Сеном.

      Но моей матери теперь было все равно. Она осторожно вытянула фотографии наших высокочтимых руководителей. После этого она схватила рамки и разломала на мелкие кусочки. Это последнее, что мы могли продать. Она только что совершила преступление, подлежащее наказанию смертной казнью. Главное, чтобы никто не узнал, откуда щепки. И если бы соседи нашли фотографии без рамок, на нас могли донести за оскорбление наших руководителей. Поэтому из предосторожности мама решила сжечь фотографии.

      С щепками она отправилась на рынок, и, выручив немного денег, наконец купила нам еду. Было так хорошо! Казалось, к маме частично вернулась энергия, может быть, от отчаяния. Мама решила продать платяной шкаф, последнюю оставшуюся у нас мебель, за исключением того низкого столика, на котором я написала свое завещание. Но на янгмаданге соседи нам возразили: шкаф в слишком плохом состоянии, покупатель на него не найдется. Единственный выход – разбить шкаф топором, чтобы сделать маленькие дощечки. И на это жить несколько