Время не ждет (сборник). священник Александр Дьяченко

под новые кабинеты и аудитории. От этого прежняя красота здания померкла, и оно стало больше походить на общежитие, зато и число факультетов увеличилось почти втрое.

      В фойе на первом этаже появились портреты прежних ректоров. Художник изобразил их в одинаково дорогих старинных шубах и с цепью на шее, напоминающей бургомистерскую.

      В одном из них я узнал и нашего бывшего ректора. Вот бы он удивился, увидев себя в такой шубе с цепью. Ректор читал у нас на факультете лекции по гельминтологии в общем курсе зоологии. Рассказывая обо всех этих паразитах, он, словно артист пантомимы, с помощью искусных жестов представлял нам, как корова слизывает с травы яйца какого-нибудь цепня, как потом они движутся по организму и выделяются из него естественным путем.

      Для того чтобы познать, нужно полюбить, и чувствовалось, что человек любит объект своего исследования, сроднился с ним и воспел в своих лекциях. На одной из них он при помощи все тех же жестов показывал на себе круг движения аскарид в человеческом теле. Увлекшись, ректор так откровенно тыкал пальцем себя в разные места, а потом, представляя, как ребенок засовывает этот же пальчик в ротик, залихватски сунул палец себе в рот и облизал. И немедленно девушка с первого ряда, сидящая как раз напротив кафедры, издав характерный звук, закрыла рот ладонями и выбежала из лекционного зала.

      Говорили, что наш ректор был контужен на фронте и имел боевой орден святого Александра Невского. Так что цепь на его портрете выглядит вполне заслуженной.

      На противоположной стене портреты профессоров, все в каких-то шутовских средневековых шапках. Видимо, в Средние века они так и ходили, но на старике Акулинине она не смотрится совершенно. Хотя дед и вправду любил пошутить.

      Во время его экзамена кто-нибудь из студентов обязательно дежурил под окошками аудитории. Если профессор был не доволен ответом, то зачетка несчастного могла вылететь в форточку птичкой или юркнуть мышкой под шкаф с заспиртованными препаратами. Причем Акулинин был настолько великодушен, что предлагал студенту самому решать, лезть ли тому под шкаф или бежать на улицу.

      Смотрю на портрет моего старого доброго учителя, и в ушах снова слышится его заразительный смех, да такой, что я и вправду рассмеялся. Хочется с кем-нибудь поделиться этим смехом, рассказать о тех временах, но я один. Оборачиваюсь в надежде найти собеседника. У окна девушка пьет кофе со скучающим видом. И нет ей никакого дела до седеющего бородатого дядьки, стоящего у портрета профессора Акулинина, который успел умереть еще задолго до ее рождения.

      Непредсказуемости профессора у нас не боялся один только Славка Михневич. Потому что он вообще никого не боялся. Славка был везунчиком, ему везло, можно сказать, просто вызывающе. Он никогда, подобно нам, не готовился к экзаменам. Ему достаточно было пролистать треть вопросов, чтобы они обязательно попались ему в билете. Девчонки от него были без ума. А когда на улицах города появились первые продавцы лотереи «Спортлото», Славка