Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год. Николай Коняев

выдувает душу, высушивает ее, поскольку это ветер революции – смертный ветер…

      Злоба, грустная злоба

      Кипит в груди…

      Черная злоба, святая злоба…

      Товарищ! Гляди

      В оба!

      Стихи в поэме «Двенадцать» существуют как бы по отдельности. Каждый стих звучит со своей интонацией. Связь между ними нарушена:

      Свобода, свобода,

      Эх, эх, без креста!

      Тра-та-та!

      Впрочем, как же иначе, если из России, в которой и «невозможное возможно, дорога долгая легка, когда блеснет в пыли дорожной мгновенный взор из-под платка», Блок выводит читателя на петроградскую пропитанную блуждающими – «Кругом – огни, огни, огни»! – огнями улицу, где из бесформенной черноты звуковой какофонии с трудом прорываются злые голоса:

      Товарищ, винтовку держи, не трусь!

      Пальнем-ка пулей в Святую Русь!

      И ведь не просто «пульнуть», а с присвистом, с неприличными телодвижениями:

      В кондовую,

      В избяную,

      В толстозадую!

      Эх, эх, без креста!

      Судя по дневниковым записям, Александр Блок не был горячим сторонником Учредительного собрания…

      «Почему «учредилка»? – записал он в дневнике 5 января. – Потому что – как выбираю я, как все? Втемную выбираем, не понимаем. И почему другой может за меня быть? Я один за себя. Ложь выборная (не говоря о подкупах на выборах, которыми прогремели все их американцы и французы)…

      Инстинктивная ненависть к парламентам, учредительным собраниям и пр. Потому, что рано или поздно некий Милюков произнесет: «Законопроект в третьем чтении отвергнут большинством».

      Это – ватерклозет, грязный снег, старуха в автомобиле, Мережковский в Таврическом саду, собака подняла ногу на тумбу, m-le Врангель тренькает на рояле (…дь буржуазная), и все кончено».

      Некоторые из этих впечатлений, как и мучительные размышления о судьбе России, навеянные состоявшимся в те первые дни 1918 года разговором с Есениным, почти цитатами вошли в поэму «Двенадцать»…

      Только в отличие от дневника, в поэме Александр Блок перешагнул через бесплодное резонерство, и силою своего гения сумел постигнуть и запечатлеть в ярких художественных образах мистическую суть происходящих событий.

      Герои поэмы «Двенадцать» – революционные матросы, вызванные большевиками утишать «буржуазию», когда будут разгонять Учредительное собрание. Город отдан в их полную власть, и они вершат скорый суд и расправу тут же, на улице.

      Наверное, можно сказать, что поэма «Двенадцать» – это попытка понять, что же все-таки объединяет картавящих большевиков с плохо знакомыми с грамотой, полупьяными веселыми чудовищами, как называл матросов сам В.И. Ленин.

      Содержание поэмы этим, разумеется, не исчерпывается, но это важный и в каком-то смысле сюжетообразующий мотив.

      Как ни странно, но общим между большевиками и матросами было именно отношение к России, к ее традициям, к ее культуре…

      Этому сближению со стороны большевиков