Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год. Николай Коняев

революции главное – не создать для трудового народа нормальные условия жизни, а удержать его от попыток вернуться к нормальной жизни.

      Это и предлагал Дзержинский.

      Это и восхитило в нем товарища Ленина.

      В.И. Ленин объявил своим сподвижникам, что столкновение с внутренней и внешней оппозицией выгодно большевикам, ибо оно позволит предотвратить ошибки Парижской Коммуны. Восставшие коммунары возлагали слишком много надежд на примирение и использовали слишком мало силы!

      Владимир Ильич Ленин, как мы уже говорили, не просто превосходил своих подручных интеллектом. Он был настолько беспощадно умнее всех своих сподвижников, что они терялись рядом с ним. Они не только не способны были воспринять во всей глубине ленинские мысли, но зачастую даже и смысла их уловить не могли. Впрочем, это тоже нисколько не раздражало Ленина, потому что он вовсе не был уверен, что товарищи по партии поддержат его, если будут понимать все.

      Ф.Э. Дзержинский не был исключением.

      В присутствии Ленина он впадал в отупение и становился просто не способным к элементарной мыслительной работе.

      – Зачем нациям самоопределяться от завоеванного счастья? – упорствовал он на Апрельской конференции, когда Ленин попытался разъяснить ему свой тезис о самоопределении наций. – Ведь мы же боремся, Владимир Ильич, за мировую революцию!

      Но Владимиру Ильичу другого Дзержинского и не надо было.

      Ленина вполне устраивал человек, компенсировавший недостаток умственных способностей тем, что, этот человек, по свидетельству Вячеслава Рудольфовича Менжинского, «не был никогда расслабленно-человечен».

      Владимир Ильич и сам не страдал расслабленной человечностью…

      «Я не встречал, не знаю человека, который с такой глубиной и силой, как Ленин, чувствовал бы ненависть, отвращение и презрение к несчастиям, горю, страданию людей», – вспоминал А.М. Горький[24].

      Может быть, поэтому и ценил так Владимир Ильич патологическую, не желающую знать никаких ограничений законами или моральными нормами русофобскую жестокость Дзержинского.

      Ленин, как говорил А.М. Горький, обладал «воинствующим оптимизмом материалиста» и всегда поддерживал Феликса Эдмундовича, хотя при удобном случае не упускал возможности поставить его на место.

7

      Известен эпизод, который произойдет на заседании Совнаркома, когда уже вовсю будет бушевать красный террор. Дзержинский, как это было принято у него, пришел на заседание в грязных сапогах, в измятой гимнастерке…

      У него, как утверждают современники, уже выработалась тогда неприятная манера смотреть – он как бы «забывал» свой взгляд на каком-нибудь человеке. Сидел и не сводил с человека стеклянных с расширенными зрачками глаз.

      На том заседании Совнаркома обсуждался вопрос о снабжении продовольствием железнодорожников. Феликс Эдмундович заскучал и по растерянности «позабыл» взгляд своих стеклянных глаз на Владимире Ильиче.

      Ленину

24

Горький М. Собрание сочинений в восемнадцати томах. Т. 18. М., 1963. С. 268.