Гимгилимыада – 2: С надеждой на возвращение. Сергей Валерьевич Белокрыльцев

л общения с ней, ему хотелось, чтобы она была рядом как можно чаще. А ведь матушка, светская львица Илина Еделинская, вбивала юному Улиту в его девственную головку, не отягощенную зрелым мышлением, совсем другое. Она не уставала повторять, что для счастливого брака девушка должна соответствовать следующим категориям:

      1) Состояние избранницы не должно уступать твоему, мой милый Улиток. Наличие денег важно для равноправных семейных отношений и материального благополучия.

      2) Цвет кожи и разрез глаз избранницы должен соответствовать твоим. Иначе вы не подойдете друг другу, пусть сразу это может быть и незаметно. Со временем возникнет множество недопониманий. Они приведут к ссорам и закономерному разрушению семьи. К тому же от смешанных браков на свет появляются одни выродки.

      3) Избранница должна состоять в высшем обществе, быть воспитана и разбираться в современном искусстве, чтобы помочь с ЭКЛИ, когда он перейдёт к тебе.

      4) Избранница должна иметь ничем не запятнанное прошлое. Ты у неё должен быть первый. Когда ты вырастешь, Улиток, то поймёшь, что лучше иметь вещи чистые, никем до тебя не использованные. Бери пример с меня и отца.

      И если, неустанно внушала мать, твоя любовь не подойдёт хоть по одному из моих пунктов, для неё же лучше перестать быть твоей любовью. Подобные речи заканчивались заявлением о том, что будет правильнее, если она, как мать, сама выберет спутницу жизни для сына. Но не успела этого сделать и умерла.

      Читатели никак не подходят под определение высшего общества. А у Шафтит ещё и кожа зелёная. И вряд ли на её имя открыт счёт с хотя бы несколькими десятками миллионов ерджи. Одно утешало – глаза хранительницы. Глаза у неё были красивые – голубые. И разрез подходящий. Про детей же и думать не хотелось.

      И теперь, когда повзрослевший Улиток познакомился с Шафтит, он не знал, что делать и как правильно поступать. Ведь после смерти Илины её наставления не утратили силы внушения. Семейные заветы, назойливо повторяемые матушкой в детстве и отрочестве сына, въелись Улиту в самую мозговую подкорку, породили кучу предрассудков и обросли натуральными догмами. Улит Тутли вырос и стал тем, кем стал – сыном известного писателя и знатоком современного прогрессивного искусства.

      Пока же прогрессивный знаток вытащил из кармана пальто круглое зеркальце с костяным гребешком и снял котелок. Придирчиво хмурясь, оглядел свое отражение настолько, насколько позволяло газовое освещение, и тщательно причесал жесткие кудри. Покончив с волосами, он критически осмотрел крапчатое твидовое пальто и, поджав губы, смахнул невидимые пылинки с плеч. Достал из кармана носовой платок, нагнулся и протер им ботинки, а после выбросил испачканный платок в кусты. Обувную щёточку он позабыл на ферме.

      Волнительно вздохнув, Улит нажал на дверную ручку и потянул на себя. Дверь не поддалась. Улит дёрнул ещё раз, столь же безуспешно. «Что такое? – тревожно подумал Улит, отступая назад. – Почему дверь не открывается?! Всегда открывалась, а тут не открывается! Ерунда какая». Он использовал последнее средство. Представитель высшего общества замолотил в дверь кулаками и заорал:

      – Шафтит, открой! Это я, Улит с Земли! Сын известного писателя Тутли!

      И почти сразу из темноты гаркнули в ответ:

      – А ну заткнись, чего разорался!

      – Сам заткнись, пока я из тебя дух не вышиб! – прокричал в ответ Улит, не переставая молотить в дверь. – Предупреждаю, в университете я был одним из непобедимых фехтовальщиков на тростях! Лучше дрался только сам профессор Зельц! А он мог любого в холодец превратить!

      Ему никто не ответил.

      Дверь открылась, и Улит, заглядевшись в сторону гаркуна, чуть не разбил кулаком в белой перчатке фонарь, что выставила перед собой выглянувшая Шафтит, но успел отвести руку.

      – Славной ночи, Улит! – приятно удивилась девушка.

      – Ох… э… Славной, Шафтит, славной ночи.

      И почему при виде библиотечной хозяйки его будто щербетом обливают? Ведь раньше ничего подобного не было. А началось такое после Фермерской ярмарки, когда ему стало стыдно за свою трусость перед червями и девушкой.

      – Ты чего так поздно? Если пришёл почитать Слунца, то читальный зал уже закрыт. – И быстро, скороговоркой, Шафтит протараторила на одном дыхании: – Ключи в сейфе, который лежит в другом сейфе, который лежит ещё в одном сейфе в потайной яме потайной комнаты потайного подвала… Между прочим, я собралась понежиться в потай… ай, в обычной ванне и уже набрала воду. Потом хотела почитать и лечь спать.

      Улит ошалело хлопал глазами, пялясь на муслинку, мало чего разобрав из услышанного. Шафтит рассмеялась, будто по мраморным ступеням рассыпали бусы.

      – Э… – сумел положить хоть какое-то начало фразе сын известного писателя и даже завершить её: – …ты не рада меня видеть? Или это… шутка? Эхе-хе… сме-ешно-о.

      – Ну конечно шутка! Откуда в доме исписанной бумаги потайные подвалы и сейфы? И почему ты решил, что я не рада тебя видеть?

      – Сама сказала, что закрыла читальный зал, хотя я пришел не затем, чтобы читать. И говоришь, что хочешь полежать